Игры рядом
Шрифт:
А пока я решил, будто знаю, где восток, и принял как данность, что степи совсем недалеко. Иначе можно было просто сесть и ждать, пока жара и жажда сделают свое дело.
— Пока что… — слабо проговорила Дарла, и я очнулся от невеселых мыслей, поняв, что так и не довел фразу до конца.
— Пока что будем просто идти, — отрезал я и бодро зашагал спиной к солнцу.
Мне было всё равно, пойдут ли они за мной. Во всяком случае, я так думал.
Они, конечно же, пошли.
Мне понадобилось два или три часа, чтобы осознать всю плачевность положения. Странно — эта пустыня совсем не выглядела жаркой. Раскаленный
Я знаю, как бы я нарисовал эту пустыню.
Сняв рубашку я обвязал ее вокруг пояса, потом оторвал рукав и обмотал лоб. Каждую четверть часа приходилось останавливаться, чтобы выжать пот. Потом я снял штаны и остался в исподнем и одних сапогах. В них было невыносимо, но я не смог бы пройти и десять шагов по горячему, как днище кипящего кухонного котла, песку.
Куэйд и Дарла шли за мной.
Я ни разу не обернулся, чтобы удостовериться в этом, но они шли — я слышал их тяжелое, хриплое дыхание у себя за спиной, время от времени — всхлипы, иногда — глухие рыдания Дарлы. Не оборачиваясь, я сухо посоветовал ей не реветь — следовало беречь любую влагу. Она затихла почти сразу. Один раз мои спутники сильно отстали — кажется, кто-то из них упал. Не знаю, остался ли другой поднимать его — это меня не волновало. Тогда они почему-то были мне в тягость.
Мы шли до темноты. В подступающем мраке я увидел вдалеке невысокие скалы, торчащие прямо из песка, и ускорил шаг. Часть меня безумно обрадовалась этой находке, а другая равнодушно отметила, что это говорит лишь об одном: прибрежные скалы недалеко, совсем недалеко…
Я дошел до ближайшей скалы, похожей на обломок зуба, чуть ниже человеческого роста в высоту, и с облегчением привалился к ней спиной. Дарлы и Куэйда не было ни видно, ни слышно. Я даже не помнил, когда именно стихли их стоны. Может быть, они уже мертвы.
Провинциальное дворянство так изнежено.
Хотелось пить, и я беспрестанно облизывал сухие губы. Пытался накопить слюну и сглотнуть, но не получалось. Я снял обмотанную вокруг пояса рубашку, поднес к лицу, передернувшись от едкого запаха пота, несмело лизнул, снова передернулся и с сожалением покачал головой. Нет, пить собственный пот я пока не в состоянии. Может, мочу… Только по нужде не хотелось совсем, вот незадача.
Я вздохнул, опустился на землю и какое-то время лежал, ни о чем не думая, только слушая, как гулко бьется сердце. Жара понемногу спадала, песок остывал. Я машинально пошарил ладонью вокруг себя, вяло надеясь наткнуться на какую-нибудь колючку, но ничего не нашел. Воду, значит, можно и не искать…
Хрипы Аннервилей, возникшие в ночи, меня почти обрадовали. Оказывается, я успел по ним соскучиться. Дарла рухнула около меня, но, к счастью, жаться не стала. Куэйд осел на песок неподалеку.
— Доползли-таки, — насмешливо проговорил я. Получилось не с первого раза, да и голос мой звучал весьма непривычно. — Браво, господа. Так мы, глядишь, и до утра дотянем.
Никто из них не ответил, да я и не ждал ответа.
Заснул я неожиданно быстро. Мне снились Йевелин и Ларс. Не помню, как именно, но их
Куэйд сидел напротив, чуть подальше, привалившись к другой скале. Он тоже разделся почти донага и, кажется, за прошедший день сбросил десяток фунтов.
Дарла тихо плакала, свернувшись калачиком у соседнего камня. Ее сорочка стала похожа на балахон висельницы.
— С добрым утром, — прохрипел я, облизнув потрескавшиеся губы. — Все живы?.. Надо же. Внушает… оптимизм…
— Эван, — сказала Дарла.
Я умолк. Ее неожиданно спокойный, мягкий голос внезапно лишил меня остатка сил. Я поймал взгляд Куэйда и слегка вздрогнул. В нем было столько… тепла.
— Жнец бы вас побрал… всех, — бессильно прошептал я и закрыл глаза.
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я открыл их, но Аннервили всё так же смотрели на меня. Дарла уже не плакала. Слезы, смешавшись с песком и пылью, оставили кривые дорожки на ее ввалившихся щеках. Кожа на лбу и шее сгорела и сильно шелушилась. Куэйд выглядел немногим лучше. Я, вероятно, тоже.
— Ну, развлеките меня, — сказал я. — Расскажите, как это случилось.
Дарла негромко вздохнула. Я увидел, что солнце уже подползает к ее вытянутым ногам. И только теперь заметил, что она давно протерла свои тряпичные туфельки и что ее ступни покрыты кровавыми волдырями; некоторые уже лопнули, и ранки облепил песок.
— Моя кормилица — колдунья, — буднично пояснила Дарла, и я вдруг вспомнил прохладный даллантский лес, росу на кончиках ярко-зеленых листьев, свежее дыхание Дарлы на моей шее, ее руки у меня на плечах, легкое щебетание беспечного звонкого голоска. Потом посмотрел на ссохшегося худого ребенка с окровавленными ступнями, такого изможденного, что было трудно определить его пол, и снова подумал: «Как изнежено провинциальное дворянство».
— …Чтобы избавиться от нее. Вышвырнуть ее… вон. Кормилица не могла ее просто убить. Не получалось. Порча ее не брала… Она и решила: выбросить ее… вон… чтоб подохла сама…
— Ясно, — отозвался я. — А подохнем, значит, мы вместо твоей матушки. Ну-ну.
Дарла молча посмотрела на меня. Глаза у нее почти не изменились — были все такими же испуганными и наивными. Эта ли девочка скакала на мне в оружейной?.. Я ли это был?..
— Я записку ей написала, — будто извиняясь, неохотно проговорила она. — Что ты ее ждать будешь… возле конюшен… Всё готово было, я в окно смотрела. А пришел ты… пришел ты, и там встал, как… не знаю… зачем?
— А я ему написал, — подал голос Куэйд. Я поленился поворачивать к нему голову, хотя мне было любопытно взглянуть на его лицо. Говорил он совершенно безразлично. — Я знал, что ты ее туда вызовешь.
— От… куда?..
— Знал.
Улыбка в голосе?.. Э-э, ребятишки, да мы еще поборемся… Если есть силы улыбаться от злости.
— Отца привел… Я не думал… Хотел, чтоб он сдох…
— Он?..
— Я? — вяло отозвался я.
— Ты.
— Ну. И за что? — не то, чтобы мне было интересно… сам не понимаю, зачем спросил.
А понял, только когда Куэйд ответил:
— Она за тобой пошла.
Я не стал спрашивать, что он имеет в виду. И так ясно. Дарла хотела избавиться от мачехи, Куэйд решил руками отца порешить соперника, за которым пошла его возлюбленная.