Игры с кожей
Шрифт:
Томпсон не был трусом, дело было в другом. Он видал заварушки и до этого, в изобилии — даже по меркам после-Импульсного мира, Сиэтл был жёстким городом, и для копов и для прочих занимающихся безопастностью, это было более опасно чем занятие верхолазанием — поэтому он прекрасно умел совладать со своим страхом и стрессом. Что его беспокоило так это то, что он не считал будто он либо его крепкий напарник смогут в одиночку справиться с обозленным трансгеном. Трансгены не были людьми, они были настоящими монстрами.
И Седж Томпсон видел фильмы о монстрах — он знал что происходит
Он мог бы сказать себе, что то была фантазия, а это реальность, но Сиэтл в последние несколько лет стал местом более ужастным нежели порождение воображения любого из писателей либо режиссеров.
«Когда найдём лестницу, я поднимусь на верхний этаж и пойду оттуда вниз. Ты начнёшь здесь внизу и пойдешь отсюда наверх. Встретимся посередине, решим что ничего не нашли и повезем наши сырые задницы подальше отсюда» сказал Хэнкинс.
«Таков будет план,» пожал плечами Томпсон.
Томпсон засунул тепловизор обратно в карман, вытер лицо от воды — бесполезная возня — и сделал пару шагов вперед.
Город был вынужденным приютом для массы этих убогих старых зданий, все они находились в окрестностях Изумрудного Города, архитектурного эквивалента беспризорности. Во времена когда эти здания были построены 1940е и 1950е годы, в них большей частью располагались фабрики производившие изделия от чертежа, до упаковки и доставки их в любой уголок планеты.
Но время прошло и на смене веков экономика сгнила — для того лишь чтобы принять опустошительный удар Импульса — многие здания стояли брошенными, другие использовались как склады других предприятий. Каждое рассыпающееся здание отличалось по своему, в зависимости от того каким образом оно было сожрано. Томпсон знал, что может найти этаж полностью занятый офисами, или этаж с абсолютно вынесеми перегородками для хранения крупных объектов — было просто невозможно предсказать с чем столкнешься.
«Готов?» полуобернувшись спросил Хэнкинс.
«Готов,» ответил Томпсон, стараясь говорить потише.
На этот раз Хэнкинс обернулся к нему полностью, и навел фонарь на лицо. «Ты в порядке, малой?» «Да.» «Уверен?» «Да, убери этот чёртов фонарь от меня.» «Да, теперь ты в порядке,» ухмыльнулся Хэнкинс и навел фонарь на здание.
Они остановились у сломанной двери, крепкий экземпляр, она служила бы приличным препятствием если бы была заперта, а не еле висела на петлях. Оба достали девятимиллиметровые Глоки и Томпсон передернул затвор. Томпсон знал, что Хэнкинс уже вогнал патрон в ствол… и скорее всего уже снял пистолет с предохранителя.
Хэнкинс вошел в дверь и Томпсон наблюдал как старик водит пистолетом из стороны в сторону и рука держащая фонарь двигается синхронно.
Томпсон вошёл в дверь вслед за напарником, руки были скрещены тем же способом, пистолет и фонарь были нацелены в комнату одновременно. Стараясь сохранить дыхание под контролем, он был благодарен хотя бы тому, что больше не был под дождем. Он мог слышать как тот барабанит по крыше гдето над ним и на уцелевших окнах первого этажа.
Отходя направо и продвигаясь вперед, Томпсон слышал учащенное дыхание Хэнкинса
Томпсон мог бы и рассмеяться — из-за нервозности — но его глотка слишком пересохла для этого. Позволив себе долгий выдох, он вернулся к проверке комнаты.
Он медленно двинулся вперёд, позволяя расстоянию между ним и Хэнкинсом вырасти, но оставаясь достаточно близко чтобы прикрыть напарника в случае необходимости. На полпути через комнату они обнаружили лестничную клетку ведущую на второй этаж. Фонарь Хэнкинса высветил ступени, пистолет по прежнему держался поверх запястья.
Полуобернувшись к Томпсону, он сказал, «Я наверх.» «Окей. Я продолжу здесь внизу.» «Если что-то найдешь, сразу дай мне знать.» «Ты тоже,» сказал Томпсон. В очередной раз он подумал про отсыревший наушник в ухе и понадеялся что сигнала хватит на шесть пролетов ступеней.
Хэнкинс направился вверх по тёмной лестнице, ступеньки некоторое время стонали, но звук вскоре был поглощён стуком дождя, который косыми струями хлестал по зданию, пролагая свой мокрый путь сквозь прорехи в заколоченных окнах.
Томпсон смотрел как Хэнкинс и свет исчезают выше по лестнице. Посветив своим фонариком в том направлении, он увидел скудные доказательства того, что Хэнкинс вообще был в здании — всего лишь несколько мокрых следов на деревянной лестнице.
Неожиданно Томпсон почуствовал себя очень одиноким.
Что-то ползло по полу прямо позади него. Он резко развернулся. Фонарик и пистолет прочертили неровную дугу, брызги полетели в стороны, словно он был мокрой собакой. Луч света и Глок были вновь направлены на ту же самую крысу, но в этот раз грызун стоял на задних лапах и казалось улыбался — выставляя напоказ свои острые жёлтые зубы — будто хотел утащить Томпсона своими поднятыми передними лапами.
Томпсон подавил желание нажать на спусковой крючок и прикончить мелкого ублюдка. И потребовалось немалое усилие воли чтобы не нажать на курок. Не просто от того, что тварь была подвернувшимся под руку удобным заменителем Хэнкинса или Эймса Вайта, но и потому, что было бы полезно прекратить отвлекающий шум, который она создавала.
Вот только, если фонарики не выдали их местоположение трансгену, то выстрел непременно это сделает… и одному Богу известно, что подумает Хэнкинс, услышав стреляющего Томпсона, спустя секунды после того как старший поднялся вверх по лестнице.
Отменив смертный приговор крысе, Томпсон продолжил осмотр первого этажа. Он двигался осторожно, делая все возможное чтобы не шуметь, несколько раз, держа фонарик в одной руке, зондировал особенно тёмные углы тепловизором.
«Хэнкинс,» он полушептал в микрофон.