Игры с огнем. Там же, но не те же
Шрифт:
Я только изумлялась. У меня подобного не было. Черт, да с Феррерсом даже «сунул, вынул и бежать» вышло фантастически – как показала сегодняшняя практика. И дело вовсе не в том, что после мы заложили курс на следующий заход, и я добралась. Мне и на первом круге захорошело. Дело в том, что он просто чувствовал партнершу, как другие чувствуют гармонию, как я чувствую рабочие заклинания. Дело в том, что ему было не все равно.
Или в том, что в аристократических домах, поговаривают, существует традиция – выводить вошедшее в возраст чадушко в соответствующее заведение,
Прочие же страдания… Что кому не так сказали, кто на кого не так посмотрел, кому и как внимания не доуделили… Я предпочитала отмалчиваться, твердо веруя, что стоит мне только раскрыть рот, сказать словечко хоть одной – и все, через час вся школа, включая канареек в кабинете миссис Блау, будет в курсе подробностей моей личной жизни. Но слушать – слушала. Проклятое любопытство так просто не обуздаешь.
Проблемы подружек меня часто изумляли.
Какой запутанный ужас, эти ваши отношения!
Слава богу, у меня есть моя старая добрая вражда…
Извлекать выгоду из этой самой вражды с представителем старого магического рода я научилась давно, и без зазрения совести использовала его и его приятелей в качестве подопытных мышей, проверяя на них свои выкладки, а потом – и испытывая разработки.
Продолжалось это довольно долго, до одного случая.
В тот раз меня зажали в парке, на тропинке от озера к зданию школы. С гадкими ухмылками отрезали пути к отступлению, и я со сноровкой, выработанной за регулярными тренировками, мгновенно раскрыла щит очередной улучшенной модификации. Прошлый эти сволочи раздолбали за три с половиной минуты.
– Привет, котеночек! – начал светскую беседу Кристиан Грай, один из приятелей Феррерса, нависая надо мной массивной глыбой.
– Привет, жирный мудак, – любезно отозвалась я.
Приврала, вообще-то. Грай не толстый, а скорее плотный – но чего не скажешь для поддержания разговора? Они так долго распинаться и запугивать могут, а мне надо бы, чтобы скорее к делу перешли.
К делу перешли почти сразу. Даже не знаю, что его больше взъярило – «мудак» или «жирный», но на меня он бросился с налитыми кровью глазами, наткнулся на щит, с ходу врезал по нему «клином», потом «молотом Тора», потом…
М-да. Сильный магический род – это вам не девчонка из городского предместья. Арсенал у Грая был внушительный, и пользовался он им умело. Половину заклинаний, которые он использовал, я не знала – в школе такому не учили.
Я вцепилась в чары всеми конечностями, включая фибры души, уперлась ногами в землю, укрепилась, и собралась стоять намертво – продержаться надо было всего-то минут семь, потом прозвенит звонок, и им волей – неволей придется оставить меня в покое, наставники в Андервуде суровые, и поблажек не делают никому.
У меня начали затекать руки – ставить щитовые чары без активирующих жестов, а тем паче – на ходу, я еще не умела, и теперь каждый удар отдавался в мышцах. Под жеребачье ржание приятелей, Кристиан долбил в мою защиту заклинаниями, как стенобитным тараном, щит дрожал и вибрировал, но держался.
Держать щит, как известно, всегда проще, чем ломать, и, по моим прогнозам, у меня были неплохие шансы на успех – если бы не вмешались два других урода.
Но они вмешались, и стало еще страшней – сидеть под вскрываемым щитом и так удовольствие ниже среднего, а если ты еще и видишь, как неотвратимо истончается твоя защита, снижается мейцерова напряженность поля, и жить щиту осталось от силы три – три с половиной минуты, а надо еще минимум пять, а у Грая рожа перекошена жаждой крови – моей, между прочим, крови, – и у дух других на лицах ничего человеческого, один только яростный азарт травли…
Если задумка не выгорит – мне конец.
Когда личинки аристократов перестали ломиться ко мне домик каждый сам по себе, а взялись за дело коллективно, организованной группой, мне натурально подурнело. На острие встал кровно заинтересованный Грай, с боем вырвав это почетное место у Феррерса, и теперь монотонно вколачивал в мои чары простой и надежный «сокол», а Феррерс и Ароу изобразили из себя заклинательную пару Алкори-Престона, в массах более известную, как «тандем «тиски». Силищи в аристократах было немерено.
Я начала паниковать.
Напряженность поля падала в геометрической прогрессии, уроды долбили в защиту все уверенней и уверенней, руки затеки и напрочь утратили чувствительность, ягодицы мучительно сжались в предчувствии неприятностей. Щит утратил стабильность и перешел мерцающую фазу, мигнул раз, другой, и лопнул, отдачей болезненно уронив меня на пятую точку. Ошметки его структуры развернулись в энергетические плети, а сила, частично заложенная при создании, частично собранная от атаки, перешла в ударную волну, распространяясь, как ей и положено, кольцом…
Я смотрела на разбросанных по кустам семикурсников круглыми от ужаса глазами.
Господи, спасибо тебе, спасибо! Спасибо, что надоумил убавить заложенные значения в половину от задуманных! Спасибо, что отвел мою руку от первоначальной идеи с лезвиями! Спасибо тебе, Господи!
Феррерс медленно поднялся из садовых зарослей, ладонью вытирая разбитый нос и глядя на меня в упор непонятным взглядом. Грай, принявший на себя основной удар, стоял на четвереньках и тряс головой – похоже, его слегка контузило, а то и приложило о ближайший платан. Ароу сидя, тоже тряс головой, склонив ее на бок – как будто пытался вытряхнуть из уха попавшую туда воду.
Глядя в глаза нетвердо стоящего на ногах Феррерса, я сама поднялась на ноги. Отряхнула ладони. Обвела их всех надменным взглядом, и неторопливо прошествовала к повороту освободившийся тропы, от души надеясь, что им не видно, как дрожат у меня ноги.
И как только густые заросли платанов и живых изгородей скрыли меня от цвета современной аристократии, припустила бежать со всех ног, врубив спурт.
Одновременно с началом расчетов теоретической части щита со вшитой ловушкой, я плотно занялась бегом на средние дистанции, и вот уже более трех месяцев исправно тренировалась каждый день. До сих пор считаю это своим наиболее гениальным решением.