Игры с огнем
Шрифт:
Вольный был скорее дерзко-красив, чем красив в общепринятом смысле этого слова. Слишком широкий лоб, слишком большие глаза и переломанный нос.
– Разглядываешь?
– дракон посмотрел на меня с интересом, и я увидела в янтарных глазах коричневые крапинки, так близко мы лежали друг от друга.
– А ты красивая.
– Более мягко добавил он и указательным пальцем очертил овал моего лица.
– Сразу видно, что из аристократов, ни шрамов, ни обветренной кожи, ни татуировок.
– Ваши женщины раскрашивают лицо?
– полюбопытствовала я, но не предприняла попытки подняться.
– Наши драконицы?
–
– Отверженные носят знак на скулах. После того, как драконица вылупляется из яйца, ее скулу раздирают когтем до тех пор, пока рана не покрывается корками и не превращается в рубец.
– Ооо..
– Выдохнула я.
– Ты права, наш мир жесток, это тебе не элита, которая обосновалась в городе и живет себе припеваючи. Нам каждый день приходиться бороться с тяжелыми природными условиями и не жить, а выживать. Драконы-самцы строят свои гнезда прямо в отвесных скалах, защищая род от обвалов и оползней. Никаких родовых цветов, никаких замков и шелковых простыней. Здесь вырастают настоящие воины, которые привыкли танцевать на каменных плато под открытым небом с обнаженными клинками топоров. Дикие нападают на наши дома, грабят и разоряют их, поэтому птенцов обучают не грамоте, а умению держать оружие в руках и убивать беспощадно. Драконицы раньше покрываются чешуей, чтобы быстрее обрести дракона-самца и продолжить род, ведь птенцы часто гибнут в горах и выживают здесь самые сильные и безжалостные.
– Ты сейчас явно не о себе говоришь?
Вольный рассмеялся и подмял меня под себя.
– А я особенный!
Потом наклонился и поцеловал, сначала несмело, боясь, что я его оттолкну, но я замерла и не шевелилась. Его губы были сладкими и горячими, они дарили такое блаженство и покой, что хотелось раствориться в этом поцелуе, в его руках. Кровь не шумела в ушах, и сердце не рвалось из груди, как это происходило, когда меня целовал Драко, но было так хорошо, что я снова и снова искала его губы, зарывалась пальцами в жесткие волосы, обвивала ногами тело дракона. Он не отталкивал меня, не осыпал презрительными насмешками, не довлел авторитетным я, он был открытым и любознательным, дерзким и молодым - это соблазняло и заставляло желать большего.
– Кхм, - прервали нас самым наглым образом, - она без пяти минут королева, Вольный, даже ты позволяешь себе слишком много!
И дракон отпрянул от меня как от прокаженной. Его губы распухли от поцелуев, глаза горели от страсти и желания, а потом потухли и взглянули на меня с презрением.
– Очередное вранье?
– Я узнала об этом только вчера вечером.
– Узнала и заморозила кучу народа, обрушив на их головы заклятие из Запретной книги, - уточнил дракон у входа в каменную халупу.
– Это была не я!
– Попыталась оправдаться, но оба дракона уже стояли плечо к плечу, готовые осуждать и приговаривать без объяснений.
– Значит, веришь всему, что он скажет?
– Бросила я Вольному с упреком.
– Он мой брат! Я не привык подвергать сомнению слова кровного дракона.
Дакки был выше Вольного на голову и шире в полтора раза. Выглядел он как настоящий отверженный дракон - шрам располосовал голый череп и алел от затылка до подбородка, обезображивая лицо. Огромные ручищи сжимали в руках Лабрис, и такая же татуировка чернела на предплечье. Топор с двумя искривленными лезвиями. Что бы это могло значить?
– Это символ всех отверженных, - прокомментировал мой любопытный взгляд Вольный.
– У тебя такая же?
– Спросила я дракона.
– Нет, я особенный, - повторил Вольный ранее произнесенную фразу, - Тут недалеко горный ручей, Дакки покажет дорогу, а я пока соберусь, нам придется идти весь день.
И ни намека на теплые чувства. Этот громила разрушил прекрасное мгновение, которых в моей жизни в последнее время было не так много, и я злилась на него и готова была вонзить когти в драконью шею.
– Не стоит этого делать, дочь императора, жаль будет ломать такие прелестные косточки.
– А обледенеть не боишься?
– огрызнулась я.
– Энергии не хватит! В скалистом крае один-единственный энергопоток и поддерживает он только воинов Обители Мудрости и ее жителей. Тебе прямо к ручью, вода ледяная, купаться не советую.
– Кто тебя наградил таким милым именем, спросить бы?
– Продолжала я бурчать.
– Не получится. Мать бросила нас с Вольным в младенчестве, подкинула на крыльцо обители и была такова. Наверное, я был симпатичным младенцем.
– Ухмыльнулся Дакки и добавил тихим угрожающим тоном:
– Не играй с братом дорогая, он тебе не домашняя ящерка и слишком простодушен и влюбчив, а ты у нас дочь императора и без пяти минут жена. Я все про тебя знаю, наши информаторы повсюду. Не хочешь спросить, где твой муж и что с ним?
Я похолодела.
Предательница! Как я могла настолько потерять голову, что забыла обо всем на свете и в том числе о муже? Он возвышался грозным черным монументом где-то на задворках сознания, но я была настолько обижена его презрительным поведением, его насмешками и тем полетом, когда поняла, что он меня не любит, что попыталась на время отвлечься.
Дакки прав, я никогда не смогу ответить взаимностью на чувства другого дракона, я безнадежно влюблена в жестокого несговорчивого грубияна с манией величия и самооценкой размером с синего кита. И все- таки поцелуи были волшебными, такими нежными и трепетными, рождающими что-то особенное глубоко внутри меня.
– Что с ним?
– Без особого энтузиазма спросила я, уверенная, что с Драко все в порядке и император не смог причинить ему вреда.
– Дракорион официально сложил с себя обязательства перед императором и теперь твой муж глава рода и правая рука правителя.
– Да ну?
– Удивилась я.
– Они же друг друга терпеть не могут.
Дакки расхохотался.
– Ты и вправду наивна. Это политика, девочка! Дворец в центре энергопотоков, а твой муж дракон, жаждущий власти и достойная кандидатура на место следующего императора. Неужели ты думаешь, что он откажется от привилегий, которые ему дает его рождение, ради помощи таким как мы?
Я промолчала и пошла к ручью умываться и приводить себя в порядок, тем более ни Вольному, ни Дакки не стоит пока открывать всех подробностей наших с мужем отношений. В одном я была уверена, Драко поступил на службу и принял обязательства перед родом не ради власти или наследования рода, он хотел загладить вину перед родителями, чувство, которое грызло его изнутри и отметало мои робкие попытки любить и быть любимой.