Игры с призраком. Кон третий.
Шрифт:
Ричард осел прямо на пол в коридоре.
— Эй? — вытянулось лицо у Пита. — Может Косту позвать? Ты как, нормально себя чувствуешь?
— Нет, отвратительно. Но Коста не поможет, — тихо сказал Эштер. Пит волосами тряхнул, пытаясь сообразить, что к чему и что вообще происходит. Сел рядом с другом:
— Что случилось-то? — спросил шепотом, автоматически взяв тон короля. Тот плечами пожал, не зная, что сказать: что паранойя накрыла? Что увидел того, чего нет? Что не видит то, что есть? Что клон опять «коленца» выкидывает, а он поддался, повелся, как дитя с ее подачи в страну иллюзий ухнул? Что дурак и совершенно сдвинулся — клон от жены отличить не может, одну за другую принимает? Что Анжина, живая в его воображении, решила в реальность вернуться или он из яви в страну мечты переехать?
Анжина лежала на постели, тупо глядя в потолок и пытаясь понять: что на Ричарда нашло, что она не так сделала, что не то сказала? И вдруг сообразила, что видит лепнину, алебастровый завиток рисунка на потолке. Он маячил в сером тумане, но был виден!
Женщина села: все, кажется это та точка, из которой она либо в сторону уйдет и попытается взять себя в руки, сохранить здравомыслие и дееспособность и хоть кому-то и на что-то сгодиться, либо уйдет во мрак безумия, киселем расползется по переживаниям и будет овощем. Нет, вторая дорога не для нее!
Женщина вскочила и начала искать Астрогеографию Блейниса, что привез ей Шерби: нужно срочно узнать, что скрыто в глубинах ее памяти. Она уверена — скрыто, уверена что это какой-то другой мир, другая планета и там она очень нужна, во всяком случае на что-то годна. Мечи, кони, мужчины в старинных, домотканых рубахах и грубой боевой экипировке не зря то и дело виделись ей. И пока она окончательно не ослепла, не сошла с ума, нужно понять, найти подтверждение реальности привидевшихся образов и уходить из дворца.
Ричард?… Не стоит тратить его и свои нервы и время. Все ясно и понятно — их дороги разошлись. Жить с этим сложно, смириться и примириться фактически невозможно, но это не повод как амеба растекаться по воспоминаниям о счастливой совместной жизни, сидеть взаперти, жить как узница в собственном доме и молча наблюдать, как деградирует любимый и она сама вместе с ним. Прочь отсюда, прочь! Пока еще может, пока еще в состоянии умереть как человек с толком, а не как растение, обременяющее окружающих.
Анжина нашла книгу и, начала листать страницы, вчитываясь в строки, прислушиваясь к себе и полагаясь на интуицию:
"Ангор, система Медея. Малонаселенная планета с цивилизацией на начальном этапе развития человечества". Не то.
"Хайпар. Единственная планета в туманности Веролики имеющая тенденцию развития атмосферы и зачатки живых организмов в водной среде"…
Лельшагор. Усвит. Юпарка и Нан.
"Ойузер. Третья планета системы Парка. Стабильный озоновый слой, сформировавшаяся атмосферная оболочка… Два континента с умеренным климатом… Преобладает океан… Цивилизация в стадии активного развития… торгово-обмен… добыча руды в горных массивах, в центре большого континента… Населенные пункты… Общинный строй… В прибрежных районах развит рабовладельческий"….
" Майна…. Преобладание пустынь… Кочевые народы на уровне общинно-рабовладельческого строя"…
Планета за планетой и все без толку. Анжина уже отчаялась и хотела выкинуть том, как сердце екнуло:
"Лефевр… Преобладание лесо-степей"…
И как видение: сосны — великаны, кедры, сумрак лесной чащи и залитые светом поля с духмяными травами.
"Развит товарообмен"…
"Горцы… Они за Вышатой живут, им горы богом дадены… Видал их прошлым летом на торжище"… — как наяву хриповатый голос услышала и пришло четкое осознание кому он принадлежит — Гневомир.
Гневомир?!
И нахлынуло, как ливень среди ясного дня — воспоминаниями затопило. Яркими и четкими настолько, что Анжина потерялась в них… и потеряла сознание.
Глава 19
Кирилл злой, ненавидящий Криса, как отродясь никого не «любил», стремился в свои покои, движимый беспокойством за Анжину. Влетел и застыл: женщина тренировалась со столовыми ножами, крутя их в руках. Виртуозность техники была поразительной, но больше всего насторожило Шерби выражение ее лица и собранность. Веяло от хрупкой фигурки силой, которая всегда была присуща королеве.
Анжина перехватила ножи и, замерев, уставилась на Кирилла. В этих глазах больше не было пустоты, как не было непонимания и мучительного метания — в них была решимость. Сомнений не осталось — перед ним Анжина. Та самая, которую невозможно остановить, нельзя забыть и спутать с кем-то.
Мужчина закрыл дверь и прислонился к ней спиной:
— Видишь? — спросил отчего-то шепотом.
— Да, — кинула ножи, и те легли в одну линию на столе.
— Анжина?
— Я все вспомнила Кирилл. Все!
Мужчина и женщина уставились друг на друга один растерянно, не зная что теперь ожидать, но, понимая, что что-то будет, другая извиняясь, что так долго была ему обузой и плавала в неведении, отдавалась эмоциям, и, давая ему понять, что больше этого не повторится — теперь многое изменилось.
— Мне нужны гало, Кирилл. Извини: можешь ли ты меня спонсировать?
— Зачем?
Женщина подошла к нему, обдумывая стоит ли говорить и решила — нет.
Ричарду она не нужна и останься здесь — погибнет бездарно, превратится в недоразумение, которое итак довольно долго и успешно чахло в жуткой, удушливой атмосфере Мидонского дворца, где только ненависть и тоска. Переубеждать Ричарда, настаивать на том, что она это она, что убила Паула, а не своего «человека», пытаться вернуть любовь мужа, просить одуматься, внушать, вменять и выть изо дня в день по его умершей любви — значит потерять себя, потерять его окончательно, растоптать то что было. И пусть прошло — но было и есть в душе и сердце. И нужно то сохранить чистым, не испачканным в глупых, бессмысленных дрязгах. Ей не жить без Ричарда, но здесь, с ним, не жить так же. Здесь она не нужна, но точно знает, где необходима и пусть на час, пусть на миг, но жизни. И пусть на смерть, но с толком и пониманием за что и зачем. Она улетает на Леферв, уезжает в Полесье. Там ее место, ее мир, который она будет хранить, как сохранит в сердце те шесть прекрасных лет, что провела здесь, любовь, что грела и жила — живой.
Сколько было ей отмеряно судьбой — неважно, главное было отмеряно, главное любовь была и осталась хотя бы в ней, с ней. Не станет Анжина вставать поперек воли Ричарда, давить на него и мешать жить. Как не станет больше ждать и надеяться. Ее жизнь — миг и этот миг должен послужить благом и на благо хоть одного человека. Женщина прекрасно отдавала себе отчет, что состояние здоровья у нее хуже некуда и отмерянное ей время заканчивается. Так пусть ход часов ее жизни не будет холостым, а смерть пустой. Умереть здесь, в постели, проведя последние дни и часы мало в тоске и умопомешательстве так еще и быть причиной неприятностей Кирилла и раздражения Ричарда — что может быть хуже и противней?