Игры с шейхом. Книга 1
Шрифт:
– Хочешь массаж? – с предвкушающей улыбкой Тиль нависла надо мной, предлагая поближе рассмотреть свою грудь, которая висела надо мной, словно спелые фрукты, которыми можно полакомиться.
– Нет. Не хочу. Устал, - скучающе ответил, глядя на соски перед лицом.
Не хочу массаж. Меня не возбуждает ее большая грудь и крутые бедра. Мне не нравится выражение ее лица. Мне нравятся зеленые ведьмовские глаза, которые пышут ненавистью. Почему я должен размениваться на это тело? Мне нравится молодое, девственно-чистое белое, почти прозрачное тело зверька с голубыми прожилками-венами. Нравятся ее длинные ноги,
Тиль взяла мою ладонь и положила к себе на живот - совершенно плоский, но внутри ребенок сроком около двух с половиной месяцев.
– Ты на что-то злишься? И больше не хочешь меня? Теперь, когда беременна, я больше тебя не возбуждаю?
На меня не действовали эти наигранные, слезливые вопросы, поэтому я со скукой подставил руку за голову и смотрел на начинавшуюся истерику. Успокаивал себя одной мысль – гормоны. Все из-за моего ребенка в ее чреве, только по этой причине спокойно наблюдал за ее слезами, которые уже начали появляться.
– Ну почему так происходит? – Тиль слезла с моих ног и присела поблизости, но при этом отвернулась к стене, спиной ко мне, прячась за густыми волосами и, одновременно смахивая проступающие слезы. – Мы ведь любили друг друга, почему ты меня больше не хочешь?
– Мы трахались, а не любили друг друга. Нам было по шестнадцать лет, и мы - любопытные подростки познавали секс. Нам удобно было трахаться, вот поэтому до сих пор с тобой. Я не знаю, где ты увидела так называемую «любовь».
– ДА? – повернулась резко и всем видом показала, как она обиженно и что по ее щекам текут бесконечные слезы обиды и унижения.
– Почему-то до появления это рыжей стервы у тебя всегда на меня стоял? В любое время суток, как бы ты не устал…
– Пошла вон, - тихо приказал, не имея желания видеть ее лицо. И слышать ее бредни в беременном состоянии. – Я не желаю слышать о ней. Я приказывал не говорить о ней при мне. Надеюсь, теперь она живет так, как хотела. Без моей поддержки в бедности и грязи. И надеюсь помрет от сожаления, что отказала мне и будет вечно проклинать свою глупость и неблагоразумие. А ты…неделю не выходи из комнаты. Благодари пески за то, что находишься в положении, поэтому не применяю к тебе физического наказания.
Мелкое, поганое отродье до сих пор выводило из равновесия и не оставляло мои мысли в покое, бессердечно вгрызлось зубами в мою голову.
– Нет. Нет. Артур, подожди…я не хотела. Стой. Извини, сорвалось с языка, - только успел встать, а она обхватила мои ноги, не давая сдвинуться с места и продолжить путь на выход. У меня не было желания находиться с ней в одной комнате и слушать женский бесконечный треп и нытье.
– Артур, пожалуйста, прости! – потерлась щекой о мои колени, доверчиво как верная зверушка. Я же задрал голову к потолку и прикрыл устало глаза, ощущая, как женские слезы попадали на ноги. А ее тело конвульсивно дергалось от плача и вибрация отдавалась по моему телу. Одно меня обрадовало, рыдала Тиль тихо и не раздражала.
Не могу ничего с собой поделать. Слезы бесят! Не я ведь начинал этот глупый разговора
Она станет моей женой, потому что у меня нет времени и желания искать другую женщину на роль жены, к тому же, беременность повлияла на окончательное принятие решения. И Тиль, пожалуй, единственная женщина, которая встанет на мою сторону и не посмеет предать. В ней я уверен, как в себе.
– Не зли меня. Я не давал разрешения повышать на меня голос! – произнес только, когда ее плечи перестали подрагивать и когда она отпустила мою ногу.
Я устал от глупых разговоров ни о чем, поэтому женщину оставил успокаиваться в своей комнате. Уже уходя расслышал плач более сильный в полный голос. Едва ушел, как Тиль перестала сдерживать слезы, но я ведь не глухой.
На глупый плач, раздававшийся за спиной, я недовольно вновь посмотрел вперед на двери, ведущие на выход к лестнице, и отсчитал желанные метры до свободы и того момента, как настанет тишина и спокойствие.
Дворец, уставший от тяжелых трудовых будней, уже погрузился в крепкий сон, вновь готовый завтра по утру с восходом солнца начать подготовку к празднику. Тиль от слез не отвлекали даже приготовления к свадьбе, пошив свадебного платья и командование праздником. Ей жизненно необходимо поплакать о том, что ее не любят, а только ребенка в ней.
Довела меня до того, что я вышел среди ночи во двор, под удивленным взглядом стражника. Мужчина до моего появления уже пытался заснуть на посту, но увидев меня резко встал по стойке и поклонился.
Мне не спится. Тиль испоганила всё настроение. Из-за нее я вспомнил о Розе.
Надеюсь, она подыхает без меня в нищете и нужде. И не то, чтобы мне нравились ее страдания, но я хотел бы, чтобы она осознала КОГО отвергла и приползла «зализывать» прощение. Думаю, жизнь без меня все-таки ужасна. Я мог ей все дать, о чем мечтает любая женщина, она же предпочла какого-то простолюдина…жалкого мальчика... Мне никогда не понять женщин.
– Эй, ты! – позвал нашего главного стражника того же, который уже не смел прикрывать веки на посту.
– Да, ваше высочество!
Это всё Тиль разбудила мои воспоминания, и я проявил слабость, не присущую мне, и вновь начал думать не головой.
– Как поживает моя бывшая наложница? – поинтересовался.
Дьявол! Я сорвался впервые за месяц и спросил о ней. Определенной группе людей я дал задание позаботиться о Розе, в том числе о ее татуировке, о ее новом месте жительства, а также наказал следить за ней. Если женщина отказывает мне, то она не будет больше ни с кем и никогда. Я ее хотел, и должен был получить. И пока я жив, единственный кто к ней сможет прикоснуться то только я и никто другой.
Я успел о многом подумать, а ответа от стражника до сих пор не получил, тот вжался спиной в стену каменного дворца и мямлил:
– Господин…понимаете, мы не хотели вас беспокоить. К тому же, минул месяц с тех пор и вы не вспоминали о наложницах, мы посчитали, что это не столь важно…
– Чтоооо? – подошел ближе к стражнику и стене, нависая над ним и подавляя ростом и массой, а тот еще сильнее начал заикаться. Если он скажет что-то что мне не понравится, он не только заикаться будет всю оставшуюся жизнь, но больше в жизни не произнесет ни слова. Потому что отрежу язык!