ИГРЫ СО ЗМЕЕМ
Шрифт:
– О чём ты думаешь? – Спросил Джим, потягивая очередной стакан виски.
– Вспоминаю, как всё начиналось. Вспоминаю всё с момента, как еще маленькой девочкой застыла на месте, впервые увидев тебя. Уже тогда мне казалось, будто бы нас что-то связывает. Я так верила в нас, что кажется, только эта мысль и позволяла мне продержаться в особенно трудные периоды.
– А я вспоминал все наши переписки, где мы время от времени предавались мечтам…Как хотели пить вместе вино по вечерам, смотреть фильмы…
– Сейчас всё почти так… - Едва слышно произнесла Джесс и более тесно прижалась к Джиму.
– Да, ты не соврала. Так и вижу, как ты вбегаешь в квартиру, стараясь удержать подставку с латте и коробку с круассанами. Я только
– Я столько лет мечтала заботиться о тебе… - Искренне произнесла Джесс и сама устрашилась своих слов. Ей не хотелось переходить рубеж ибо, если переступишь заветную черту – пути назад нет. А на кону слишком многое: в первую очередь, его карьера. А чего она хотела? Ей ведома одна незыблемая истина: какой бы не была сила любви этого мужчины – тяга к деньгам у него всегда на первом месте. Он обладал одним удивительным талантом: всё, к чему он прикасался - превращалось в золото. Именно ему, отпетому негодяю, пьянице, хитрецу, обманщику даются легче всего 2 вещи – покорение женских сердец и крупные финансовые сделки. Вот только Джесс никогда не входила в его планы, так как своим присутствием грозила срыву всех его денежных операций. Однако он рискнул. Как делал всегда, когда невыносимо желал что-то получить.
Вот только он не смог рассчитать один момент – всю силу того притяжения, что существовало между ними, пока она была с другим, а он – упивался погоней за большими деньгами. И она давно уже перестала плакать. Уезжала на очередные гастроли и съемки, распивала шампанское, подолгу тренировалась, красила губы помадой цвета марсала и обещала себе, что однажды перестанет думать о нём. Но никогда не переставала. И всегда возвращалась.
– Останься со мной на еще один уикенд. – Резко выпалил Джим и выжидающе взглянул на Джесс. Она же, поднявшись на локтях, отставила свой бокал вина и тихо, словно кошка перебежала к огромному окну. Сейчас Джим различал только её силуэт. Она слышала его тихие мольбы с другого угла комнаты. Под натиском этих нежных слов, она сдалась. А быть может, никакой борьбы и вовсе не было, просто ей всегда хотелось подчиняться воле именно этого мужчины. Ведь когда он рядом, всё остальное в мире теряет свое значение, даже столь горячо любимые ею танцы.
– Ты предлагаешь мне пропустить съемки в Бостоне?
– Я предлагаю тебе улететь со мной на Таканэ.
Он знал, как посмотреть, как сказать, как надавить, чтобы получить желаемое. И он продолжил:
– Я хочу быть там именно с тобой, потому что…
Но она не дала Джиму договорить, впившись своими тёмно-вишнёвыми губами в его уста. Они не могли остановиться. Когда позже она подошла к зеркалу, то увидела там совсем иного человека. И сама про себя отметила, что именно таких роковых женщин настигают самые трагические судьбы. Но сейчас она счастлива. Пусть же катятся к чёрту все те, кто порицают таких, как она.
Другая. Запасная. Случайная.
Темно-вишнёвая помада размазана по лицу; чёрные, словно смола волосы влажны от пота; загорелая кожа по оттенку напоминающая капуччино отдает легким блеском. А большие, зелёные глаза впервые полны настоящего света. Бретелька красного, словно дикая роза, платья спустилась вниз, демонстрируя округлость её форм и сочность тренированного тела. Такие огненные женщины веками живут в многочисленных легендах и одах; и именно такие женщины, имея власть над всяким мужчиной, отдают сердце тому, кто готов его лишь растоптать. Джим был одним из таких мужчин. Пусть при этом он и любил её так, как этого позволяла его сущность. Она же – бредила им, желала его, думала только о нём. О человеке, который был её первой любовью.
Через 3 дня они были в аэропорту. Она слышала, как он говорил с Кэт по телефону, слышала его лилейный голосок и ту ложь, которой он с уверенностью одаривал её. Затем он обернулся к столику, где Джесс наслаждалась очередной чашкой кофе в ожидании их рейса.
Он желал её. Он знал её еще с тех пор, как она была маленькой девочкой, танцующей на дне рождения у общих знакомых семьи. Уже тогда Джесс была особенной для него. Её образ твёрдо засел у него в голове.
И пускай на несколько лет он забыл, отдал себя бесконечной веренице женщин (некоторых даже использовал), стоило раз увидеть её и он вспомнил всё.
Он любил её так, как того позволяло его сердце. Не стыдясь своего обожания другими, он преклонялся перед образом этой загадочной дамы из прошлого, которая впитала в себя всю красоту порочного мира и являла собою отображение тех нимф, которых так умело вырисовывал в своих стихах Бодлер. Он восхищался её умом. Он так редко встречал женщин, способных разбудить настоящий интеллектуальный интерес. Ему нравилось, как она шутя называла его «Диего», ссылаясь на его схожесть с великим мексиканским художником. Джесс говорила, что он погубит её подобно тому, как Ривера изувечил жизнь божественной Фриды. Он говорил, что это не так, но втайне иногда сам соглашался с этим и боялся. Боялся разрушить волшебный мир воистину волшебной женщины.
– Не заскучала?
– Нет, созерцание тебя – одно из самых прекраснейших занятий на свете.
– Вот как, - не скрывая удовольствия, произнёс Джим и сделал глоток ароматного латте, - а какие занятия тебе еще нравятся?
Джесс уловила подтекст в его словах, сразу же улыбнулась, но потом, застыв в оцепенении, голосом полным задумчивости, сказала:
– Знаешь, раньше я вырабатывала в себе умении радоваться мелочам: пусть это будет вкусный кофе, или ночная езда по городу, мои любимые тренировки, отдых на пляже, возможность любоваться шедеврами живописи, да всё, что угодно…Мне казалось, что это доставляет мне радость, делает счастливой. Но я обманывалась, изо дня в день. И так было до тех пор, пока я не поняла, что без тебя это всё не имеет никакого смысла.
Джесс даже не ожидала ответа на свою речь, зная, что Джим не хочет говорить о чувствах. А она не хотела слушать. Она не хотела, чтобы он говорил с нею банальными фразами, которыми раньше (а может и ныне) он осыпает всех прекрасных дам, что его окружают. Она не хотела слушать эти сладкие речи, что полны лишь лести и намеков на выгоду. Её целью была его тёмная душа, ведь он был нужен ей настоящим.
– А я делал всё, что хотел. – Быстро и со своей фирменной улыбкой произнес Джим. Они разразились долгим смехом. Когда же он прекратился так же резко, как начался, Джим обратился к ней со всей серьезностью, которую она не привыкла видеть в нём. – Еще хотел не знать тебя и никогда больше не видеть. Потому что в те моменты, когда мне удавалось поговорить с тобою или увидеть – мне становилось слишком хорошо. А я не хотел этого. Тогда это было не правильно. Да и сейчас не лучше. Ты была с моим лучшим другом, и я чувствовал себя настоящим мерзавцем. Ведь кроме того, что я мечтал о тебе, мне казалось, что ты меня понимаешь. А когда 2 человека понимают друг друга, иногда даже от одного лишь взгляда…это… - Он зарделся и опустил глаза. Она всё прочтет в них.
Они никогда не произносили этого слова. И не произнесут. У них нет на этого права. Их счастье построено на чужой боли. А еще большую боль они способны принести друг другу.
– Скоро наш рейс, ты можешь поверить в это? – С нетерпением спросил Джим, который сам не мог до конца осознать, что им удастся улететь куда-то вместе. Хотя раньше он часто думал об этом, даже тогда, когда за душой у него не было и ломаного гроша. Даже тогда, когда он арендовал комнату в захудалой квартирке на пару с каким-то безумным пареньком, постоянно рвущемся свести счёты с жизнью из-за терзающей нищеты. Но Джим никогда не собирался сдаваться, даже, когда его постигало очередное разочарование. Он верил, что рожден быть богатым. Джесс же руководилась иным принципом, и он звучал приблизительно так - «Вот, посмотри, кем я стала без тебя» - как любая из женщин, решившаяся добиться успеха любой ценой. Джесс было трудно. Сотни часов на тренировках, сотни синяков на теле и избитых в кровь ног, сотни дней недоедания, и при этом – сотни отказов. Хотелось выть от боли и унижения, но она продолжала борьбу, как всякий кто твёрдо знает, чего хочет. Джесс и Джим пробивались к своим целям ценою титанических усилий и в этом была доля иронии, ведь они находились в разных городах и совсем не поддерживали связь, но двигателем их желания достичь успеха было в первую очередь стремление доказать друг другу кем они стали. Им казалось, чтобы обрести счастье – они сначала должны на него заработать. А еще, они сразу же поняли, что эти отношения обречены быть тайными. И быть может, даже эта мысль, разжигала их страсть еще сильнее.