Игры третьего рода
Шрифт:
Пётр, который дежурил в этот момент, осторожно, чтобы не будить спящих товарищей, приоткрыл люк и выглянул наружу. В исчезающей мгле явственно проступили контуры деревьев, кольцом окружавших поляну, и стали различимыми даже оттенки цвета мха и подозрительных кругов на поляне.
Предположение, что планету покрывает сплошная пелена облаков, оказалось правильным: плотное косматое одеяло медленно плыло, как мог оценить Пётр, на высоте нескольких километров. И этот облачный покров начал светиться!
Очевидно, такое цветопредставление могло вызываться специфическим составом облачного слоя, степенью ионизации
Это было очень красиво. В кино Пётр видел всполохи северного сияния, но, насколько он мог судить, здесь картина смотрелась куда грандиознее и чётче. Преграда облаков создавала матовый экран, на который проецировалось некое феерическое световое зрелище. Извилистые линии всех цветов радуги и промежуточных оттенков медленно, временами замещая друг друга или изгибаясь дугами, петлями и разнообразными причудливыми кривыми, начали своё движение, разгоняя мрак ночи, который ещё несколько минут назад безраздельно владел этим миром.
– Мама мия! – только и смог прошептать Пётр, а потом начал будить остальных участников экспедиции.
Протирая глаза, люди вытаращились на поразительное явление.
– Не знаю, каждое утро ли здесь так, но это – мир Радужных Рассветов, – сказал Пётр, словно предлагая принять участие в дискуссии по поводу того, как назвать эту планету.
Правда, никто не стал оспаривать выдвинутый вариант названия – люди просто смотрели, как небо в полной тишине выводит странные гаммы цветовых мотивов, беззвучно сигнализируя о начале нового дня.
Постепенно пляски цвета перевалили верхнюю точку небосвода и стали разливаться дальше, видимо, по мере восхода местного светила.
– Ну, полюбовались, господа хорошие, – сказал Гончаров, – а теперь пора приниматься за дело. Умывание ввиду ограниченного пока количества пресной воды на борту предлагаю организовать чисто символическое. Затем завтракаем, после чего определимся, как нам действовать дальше. Кстати, Пётр, пока Арка не заработает, осмотрим поляну на предмет следов людей, которые перед нами пришли в Серый мир и, возможно, так же перед нами из него вышли. А если всё так, как мы предполагаем, они попали как раз сюда.
Все занялись приведением себя в рабочий вид. Домашников немного подумал и, испросив из своей доли воды пригоршню, высунулся из БТРа, плеснул на лицо и энергично растёрся. Его примеру последовали все остальные. Затем на походном примусе сварили кашу из пшённого концентрата с овощами, взятыми в дорогу.
После завтрака Гончаров и Пётр стали осматривать поляну. Следы нашлись быстро – окурки и вмятины от разостланных на мхе подстилок (костёр в такой сырости развести явно не могли). В одном месте увидели несколько стреляных автоматных гильз. Стало очевидно, что люди, попавшие сюда впереди экспедиции Гончарова, не стали уходить от Перехода, а, скорее, всего, через какое-то время последовали дальше. В любом случае, пока они тут находились, им пришлось в кого-то стрелять. С учётом этого майор приказал
Судя по карте-схеме, которая имелась на Арке, люди находились в такой же квадратной Зоне неизвестного мира. Здесь располагалось ещё четыре Перехода, и ближайший – не далее чем километрах в двадцати. Но, опять же судя по условным изображениям, большую часть поверхности зоны покрывали леса, вроде того, что окружал эту поляну. Проехать через чащу не представлялось возможным, а идти пешком, естественно, тоже посчитали неразумным. Оставалось ждать включения тех «ворот», у которых они находились сейчас.
Тем временем, местный день постепенно вступал в свои права. Всполохи на небе слились в череду безумных цветовых переливов, заполонивших всё небо. Создавалась странная картина, словно вся местность освещалась прожекторами через постоянно сменяемые светофильтры.
– Представляете, – негромко сказал Пётр, – как, наверное, здесь красиво у самого Барьера?
Майор хмыкнул:
– О чём ты говоришь – красиво! Глаза бы мои не видели…
Одновременно с кульминацией «цветопредставления» на небесах начал просыпаться и лес. Шишковидные наросты на стволах, которые люди различили ещё ночью, начали постепенно раскрываться, выставляя напоказ пучки соцветий самого разнообразного цвета и оттенка. Шаровые образования на концах древесных стволов развернулись некими подобиями огромных цветиков-семицветиков, что только дополнило безумство красок, вдруг навалившееся на людей.
Круги на поляне, насторожившие Александра и Петра ещё ночью, пришли в активное движение. Казалось, под более тонкой, гладкой и зелёной, чем остальной мох, поверхностью перекатываются волны, что-то бурлит и рвётся наружу. На поляне таких непонятных образований насчитали шесть штук.
Домашников, памятуя, как прореагировал круг, на который он чуть не наступил, взял и бросил на ближайший из них пустую банку из-под тушёнки. Реакция последовала почти мгновенно: поверхность круга заволновалась, упавшую жестянку стали окружать концентрические дрожащие морщины, и вдруг банка оказалась втянута под поверхность, словно в какой-то невесть как образовавшийся зев.
– Мать твою! – только и сказал майор. – Получается, наступи сюда, и тебя проглотят. Повезло тебе ночью, Петя, однако.
Зеленоватая поверхность, перекатывающаяся волнами, вдруг разошлась, и банка вылетела назад, словно её выплюнули.
Люди переглянулись.
– Оно не кушает всё подряд, – заметил Альтшуллер. – Жесть точно не кушает.
Над верхушками деревьев послышалось нечто среднее между карканьем и мяуканьем, захлопали крылья, и пара странных птиц в виде помеси дятла и жабы спикировала на один из стволов.
Размером птицы были с хорошего гуся. По-жабьи растянутые в стороны морды переходили в клювы, загнутые в две стороны, как у клестов. Крылья складывались сзади одно к другому, отчего казалось, что на спине растут полукруглые кожистые гребни. Не слишком длинные, но очень гибкие шеи позволяли необычным птицам вертеть головами и совершать сложные движения, покрывая чуть ли не полную окружность.
Издавая совсем немелодичные звуки и нисколько не обращая внимания на людей, эти создания принялись выковыривать цветные наросты и с явным наслаждением их поедать.