Игры третьего рода

Долинго Борис

– Значит так, – подвёл черту Гончаров. – Федя, становишься передом, щитки на стёкла. Пётр, – за пулемёты, и пока ещё относительно светло, контролируешь заросли. При любом подозрительном движении в кустах – предупредительный выстрел в воздух. Если из джунглей кто-то или что-то попрёт – огонь на поражение короткими очередями, по два-три выстрела. Постарайся прицельнее, чтобы патроны поберечь. Мы с Семёном Ефимовичем выйдем и похороним женщину. Задача ясна?

Вопросов ни у кого не возникло. Майор прихватил лопату, которая лежала внутри

БТРа, и две пары рабочих рукавиц.

Гончаров и Альтшуллер разрезали верёвки и аккуратно уложили тело амазонки на песок. Труп уже начинал разлагаться, и к этому запаху примешивался ещё и запах горелого мяса. Забитый в грудь кол смотрелся ужасающе, и майор его выдернул. Затем Александр прикинул место чуть в стороне, чтобы не мешали корни пальм, снял легкую камуфляжную куртку и футболку, оставшись голым по пояс, и начал копать. Семён Ефимович, держа пистолет обеими руками, немного нервно следил за тем, что происходит вокруг.

Как обычно в южных широтах, смеркалось очень быстро, и, несмотря на то, что почва была лёгкая, майор закончил копать могилу уже почти в темноте. Несколько раз Пётр высовывался из БТРа, но Гончаров, шипя от злости, гнал его обратно на место стрелка, приказав Исмагилову следить за местностью в прибор ночного виденья.

Высыпали яркие звёзды, и майор задрал голову, рассматривая их. Сначала всё казалось абсолютно неузнаваемым, но наконец почти у края горизонта он нашёл два знакомых с детства ковшика, переливающих воду один в другой. Александр прикинул, как же нужно сместиться по широте, чтобы Медведицы уползли к горизонту. Насколько он помнил ориентирование по звёздам, от широты Екатеринбурга это должно составлять не менее пятидесяти градусов. Значит, они находились близко к экватору, но, поскольку оба созвездия видны хорошо, всё-таки ещё в Северном полушарии.

– Вас не подташнивает, Семён Ефимович? – спросил Александр, переводя, наконец, дыхание; он вылез из ямы и сейчас стоял в слабом свете ярких южных звёзд, опираясь на лопату.

– Дорогой товарищ командир, – негромко сказал Альтшуллер, качая головой, – дорогой Саша! Я уже, знаете ли, в возрасте, когда не подташнивает, даже если на собственный труп смотреть придётся, а не то что на чей-то там ещё.

Гончаров усмехнулся и тихо сказал:

– Фёдора позовите, пожалуйста, Семён Ефимович.

Вдвоём с Исмагиловым, используя остатки верёвок, которыми была привязана амазонка, они опустили тело в яму и закопали могилу, насыпав небольшой холмик. Гончаров подумал и воткнул в ногах погребённой метровую жердь.

– Салют давать не будем, – констатировал он.

– Командир, – позвал Домашников, снова высовываясь из люка, – посмотри-ка: огни по правому борту.

Гончаров повернулся туда, куда указывал Пётр, и увидел вдали где-то, похоже у самой воды, несколько слабых огоньков, напоминающих костры.

С запада над лесом появилось яркое светящее тело: это была знакомая Луна, по-тропически большая, но узнаваемая, в фазе,

близкой к полнолунию, так что на пляже быстро сделалось довольно светло.

Тишину южной ночи нарушал только монотонный шелест прибоя. Картина и настроение могли бы стать совершенно идиллическими, если бы не свеженасыпанный холмик песка и ещё стоявший в ноздрях Гончарова запах разлагающейся горелой плоти.

Понимая, что на открытой местности их могут заметить, майор приказал Исмагилову, не включая фар, тихо двигаться к группе высоких густых кустов, росших почти на краю полосы песка и травы.

– Будем дожидаться утра там, – сказал Гончаров.

– Не лучше ли встать у Арки, включить датчик на срабатывание и быть готовыми свалить? – спросил Пётр.

Майор покачал головой:

– Мы же хотим узнать о тех, кто шёл впереди нас. Но при таком лунном свете на открытой местности всё просматривается как на ладони. Ясно, что здесь живут… – он на секунду замялся, словно подбирая слово, – люди, которые уже знают про действие Перехода. Ясно, что эти люди сюда захаживают, а на пляже мы будем заметны издалека. Думаю те, кто умертвил девушку, завидев бэтээр, церемониться не будут, и если у них есть чем по нам долбануть, то долбанут. В кустах мы, по крайней мере, скрыты от лишних глаз, и если нас пока не заметили, то есть некоторые шансы, что не заметят до рассвета.

Давя растения, Фёдор заехал в кусты так, что густые заросли скрыли БТР. Срезав несколько крупных веток, Гончаров и Домашников замаскировали ствол тяжёлого пулемёта и пролом в кустах.

– Всё, – подвёл черту майор, – ждём утра. Здесь мы хоть знаем, что примерно часов через семь рассветёт.

– Командир, – сказал Исмагилов, – как насчёт, чтобы по стаканчику винца, которым нас снабдили? Пропадёт, боюсь. Да и просто пить хочется – жарко! Если уж пока не пропоносили от него, то всё нормально, поди.

Гончаров покачал головой:

– Не следовало бы, ну да ладно. Помянем амазонку.

Он закрыл люки, чтобы не выдавать себя светом, зажёг свечку и налил из бурдюка примерно по полкотелка каждому, после чего уже в темноте разрешил снова впустить не то чтобы прохладный, но вполне освежающий воздух в душноватую коробку БТРа.

– Слушай, как думаешь, где мы находимся? – спросил его Домашников, прихлёбывая напиток амазонок и разглядывая звёздное небо в проёме верхнего люка.

Гончаров пожал плечами и поделился своими прикидками широты и долготы.

– Скорее всего, где-то в районе экватора, а вот Африка это, Южная Америка или какая-то экваториальная часть Азии, я не знаю. Район Пянджа или Кавказ я бы узнал, – невесело пошутил он, – а другие места мало успел посмотреть.

– Могу сказать, что это точно не Россия, – вставил Фёдор.

– Да уж, – вздохнул Семён Ефимович и хмыкнул. – И точно не Израиль.

– Хм, – сказал Домашников, – могу себе представить, что, вообще, в Израиле творилось и, возможно, творится…