Игуана
Шрифт:
– Точно так в смысле так точно.
– Пошути у меня. В дело, и с Богом, сынки.
Федор прошел в музей, продираясь сквозь толпу валившей из залов первого этажа публики. С трудом нашел Пал Палыча, спросил:
– Как тут?
– Двоих я, как уже докладывал, заснял на пленку. Точно они. И окна осмотрели, когда в зал вошли, и дымовую шашку видел, как один бросил. А потом, когда мы все из залов от дыма ушли, видел, как они, двое, в зале маски на рожи натянули и стали картинки со стен срезать.
– Значит, говоришь, срезать? Верно Вася говорил, не будут они снимать, время тратить. Именно – кусачками? Так?
– Так.
– Это хорошо.
– Они уже заканчивают. Будем брать этих двоих сейчас?
– Нет. Как и договорились на планерке, – пусть выйдут, сядут в свои машины и попробуют уйти в отрыв. А мы – на хвосты им сядем. И отследим куда они машины денут. Ну, вперед. Николай тут «зачистит», если что не так.
Федор и Пал Палыч вышли из музея. Как раз во время, – мимо них в крайне возбужденном состоянии пробежали два молодых человека, – у одного был густо черный сноп волос («явный парик» – заметил Пал Палычу Федор), у другого густые седые усы на молодом лице. Оба были одеты в какую-то невыносимо яркую одежду («сядут в машины, сразу сбросят» – пояснил Федор Пал Палычу. «Это мы понимает, – согласно ответил Пал Палыч, перешедший в ОСО генпрокуратуры из МУРа»).
Тем временем Гера и Саня вскочили каждый в свою машину, один – к Борису, другой – к Владьке, и машины резко взяв с места рванули по Волхонке.
– Хлопцы, – приказал Федор в микрофон, – вы идете за красным «Жигуленком», а мы с Пал Палычем отслеживаем вишневую «Волгу». Связь постоянно.
И машины рванули вслед похитителям…
Тем временем полковник смотрел на большую карту Москвы и прикидывал, где похитителям удобнее всего спрятать машины от погони.
– Куда они пойдут?
– Мы вышли на бульварное кольцо, – доложил Федор.
– Мы прем со страшной силой по Кропоткинской.
Полковник кивнул головой так, словно это он и замышлял.
– Хорошо. На ближайших углах вас подменят машинами преследования. Вам не высовываться, держаться позади. Все путем, ребятки. Вперед.
Эскориал в Техасе. Любопытные умирают первыми
Второй завтрак он также съел без аппетита. Странно. Готовили для него так вкусно, что аппетит проспался у мертвого. У него же он сегодня спал.
Объяснение было одно: сегодня все и произойдет. Если «они» купятся на его план, его интригу, – все получится.
Он позвонил приятелю, вице-президенту местного «лайонс-клуба» «Техас – Кантри» Ричарду Глобеку, договорился выпить в клубе бокал безалкогольного коктейля (Дик не пил ни капли спиртного), поговорить о благотворительной программе для России. Секретарь связался с клубом и заказал массаж спины и столик в углу ресторана, который всегда оставляли за Локком, если он планировал посетить клуб.
Локк взглянул на платиновые часы с выложенной мелкими изумрудами монограммой «Л» – это могло быть воспринято – и как первая буква фамилии, и как знак клуба львов, первая буква абревиатуры «ЛАИОНС» (из английских слов «Свобода. Интеллект. Наша Национальная Безопасность»). У Локка было двенадцать любимых часов, и каждый раз выходя из дома, он брал соответствующие программе, – эти, – на посещение клуба львов, с монограммой из мелких изумрудов по платиновой крышке, карманные, подарок Луиса де ла Пиранья из Колумбии, – на заседания клуба «Ротари», и так далее.
У него есть время получить информацию от Джона Форбса.
Он приказал замкнуть телефонный канал связи с «мобильным» Форбса на свой пульт и мог вызывать своего собственного сыщика в любое, время простым нажатием кнопки.
– Слушаю Вас, мистер Локк.
– Они в клубе «Лайонс»?
– Да.
– Чем занимаются…
…
– Не слышу ответа?
– Мне бы не хотелось уточнять, мистер Форбс. Я ищу приличный глагол, чтобы сформулировать…
– Не ищите. Я понял.
Локк с трудом проглотил колючую горькую слюну.
– Как мне нужно пройти по залам клуба, чтобы я увидел их за столиком и они не могли не заметить, что я их увидел?
– Они садятся за столик между стойкой бара и пальмой, место весьма укромное. Из зала их почти не видно, но…
– Но?
– Но те, кто проходят по балкону на веранду, могут их видеть. Другой вопрос, что никто, как правило, направляясь по балкону из комнат массажа и саун на веранду, чтобы посидеть в шезлонге за бокалом виски со льдом не вглядывается в темноту ресторанной ниши, не выглядывает, – нет ли там знакомых.
– Моя программа?
– Вы, в вашем фирменном халате с бордовыми и синими полосами, который жена не может не узнать, идете по балкону и на минуту задерживаетесь, вглядываясь в зал; за долю секунды до того, как ваш взгляд встретится с взглядом вашей жены, Вы разворачиваетесь и уходите назад. Тут и женщина, не кончавшая Гарварда, поймет, что её узнали.
– Мои действия в дальнейшем?
– Вы оставите в гостиной «Эскориала» новое завещание, по которому все Ваши деньги, недвижимое имущество, драгоценности, коллекция переходят к сыну, жене же Вы завещаете скромное содержание до конца её жизни и бунгало на берегу моря.
– Может, совсем ничего не оставлять?
– На деле ей ничего и не достанется. Но на бумаге так лучше. Во-первых, – больше доверия, она ведь знает, как безумно Вы в неё влюблены до сих пор. Одного подозрения мало, чтобы лишить всего…
– Убедили. Что второе?
– А во-вторых, – нельзя припирать испуганную крысу в угол, – она может укусить первой.
– Что за аллегория?
– Она может попытаться отравить младшего Локка.
– Боже, только не это!
– Мы опередим их. Доверьтесь мне, и все пойдет по плану.