Их было четверо. Приключения в микромире. Том III
Шрифт:
Автострада была довольно оживленной. Часто навстречу им мчались грузовики и легковые машины. Обгонять себя Борис никому не позволял. Машина шла «с ветерком», так и пощелкивали о борта поднятые вихрем с дороги мелкие камешки.
— Интересно, Борис, пришли наши аппараты? — спросил Сергей Петрович.
— Пришли позавчера какие-то ящики из Москвы, только не знаю, с чем.
— Наверное, они. Наши радиопеленгаторы для лаборатории. А что нового слышно в Джохоре, Борис?
— Да будто ничего, все по-старому, Сергей Петрович.
— А повреждений не было?
— Да будто нет. Говорят, где-то на окраине несколько молодых деревьев повалило.
— А наш клен? В лаборатории?
— Стоит. Что ему сделается? А листьев нападало, как осенью!
— Ну, это не беда, — беспечно сказал Сергей Петрович и снова стал насвистывать полюбившуюся ему песенку.
Впереди из-за горизонта показалась телевизионная башня. В стороне от нее, левее, вынырнули очертания какого-то другого сооружения — сразу и не понять какого. Только подъехав ближе, можно было разглядеть систему огромных вогнутых зеркал и другие детали солнечной электростанции, делающие ее похожей на какие-то марсианские сооружения из романов Уэллса.
Вот уже приближалась зелень садов, блестящая гладь канала, мост через него… Вот и уютные, спрятавшиеся в тени деревьев коттеджи с белыми шиферными крышами.
— Люблю я наш Джохор! — сказал Сергей Петрович. — Кажется, нет на земле места краше!
— Привычка… — пробормотал Вада.
— Сколько здесь вложено нашего труда! Вот потому, наверное, и люблю Джохор.
Машина остановилась возле дома Долинских. По дорожке сада уже бежала навстречу Мария Николаевна.
— Так ты говоришь, ребята в горы ушли?
Сергей Петрович сидел на террасе и пил кофе. Мария Николаевна рассказывала ему, как она здесь жила без него.
— Сегодня или завтра вернутся… — сказала она. — Хочешь еще стакан? Ты знаешь, получи я твою телеграмму на день раньше, они бы остались, подождали тебя. И я была бы этому очень рада.
— Все волнуешься? Никак не привыкнешь, что сын наш уже большой. Скоро и вовсе, как говорят, из гнезда выпорхнет, что тогда?
— Грустно будет, вот что, и пусто! Не люблю, когда дом пустой.
— А ребятам, наверное, весело вместе.
— Еще бы! Только не нравится мне, что Тима с Виктором часто ссорятся.
— Ну, это их дело. Об этом не беспокойся. А родители Вана, говоришь, уехали срочно в Москву? Парня тебе подбросили, а ты и рада!
— Я люблю Вана. Потом, он все равно целые дни у нас.
Сергей Петрович встал из-за стола.
Он был очень высок — Мария Николаевна едва доставала ему до плеча. У него была такая же густая шевелюра, как у сына, только с проседью, такие же веселые, живые глаза, только окруженные морщинками. Они очень походили друг на друга — отец и сын. Сергей Петрович говорил, что предпочел бы, чтобы Тима
— Ужасно рада, что ты приехал! — сказала Мария Николаевна.
Она рассматривала подарки, привезенные из Москвы. Тиме отец купил фотоаппарат.
— Вот Тима обрадуется! — сказала она. — Он давно мечтал о таком фотоаппарате. А тут еще Виктор со своей узкопленочной камерой и вовсе его раздразнил. Пожалуй, Тиме теперь подавай киноаппарат, а?
— Будет и киноаппарат. Когда кончит школу.
— Ну, Сергей, мне пора в институт. А ты? Тоже уйдешь?
— Чуть позже.
— Обед, как всегда, в шесть, не опаздывай. Может, и ребята к тому времени подойдут.
— Было бы превосходно!
Сергей Петрович, оставшись один, стал разбирать бумаги в портфеле, а потом полез в сейф за ключами.
«Странно, куда же я их девал? — пробормотал Сергей Петрович, не обнаружив ключей в сейфе. — Помнится, я клал их сюда. Или… я, кажется, решил отнести их к Анатолию, от греха подальше. Правда, Тима никогда их не трогает, но все же… Да, да, именно так я подумал перед отъездом и, конечно, отнес ключи Кривошеину».
Сергей Петрович запер сейф и пошел к Анатолию Степановичу.
Но Кривошеин еще не возвратился с рыбалки.
Сергей Петрович направился к Ваде. Ведь у него тоже были свои ключи.
Владимир Яковлевич как раз собрался в лабораторию, и они пошли вместе.
Собаки за забором подняли было лай, но, узнав своих, мирно завиляли хвостами.
— Сколько листьев нападало, — мимоходом заметил Владимир Яковлевич, вставляя ключ в замок. — Что значит климат жаркий — легко отрываются.
На пороге аппаратной инженеры остановились в величайшем изумлении: над черной плитой горели четыре сигнальные лампочки.
Вада досадливо поморщился:
— Анатолий кого-то впустил… Что это ему взбрело в голову?
Сергей Петрович обвел глазами знакомую до мелочей аппаратную. Ему бросилось в глаза, что дверь в чуланчик, всегда плотно закрытая, сейчас приотворена.
А чьи это ручные часы? Почему они ему так знакомы?.. Зашевелились смутные подозрения.
— Постой, Володя… Часы, мне кажется, Тимины… — Сергей Петрович рванул дверь чулана. Там были навалены рюкзаки, складная палатка, ботинки… Сергей Петрович понял все.
— Да, это мой парень! Вот негодяй! Обманул мать — сказал, что идет в горы, а сам…
Вада только руками развел:
— Н-да… Чего не надумают эти мальчишки! Но ты не волнуйся, Сергей. Аппараты, по-моему, работают исправно…
— Аппараты-то работают отлично, а вот головы у этих сорванцов — неважно. Не для них, желторотых, предназначена лаборатория. Ведь они же могут черт знает что натворить! Знаешь, я пойду за ними, а ты обожди здесь. Ох, и задам же я Тимке, да и всей компании! Будут у меня помнить.