Их было семеро (Солдаты удачи - 1)
Шрифт:
– - А вы и не рассказывайте, -- посоветовал я.
– - Предоставьте это мне.
– - Он задаст вам вопрос "Кто вы?", -- предупредил Губерман.
– - И вам придется на него ответить.
– - Я постараюсь.
Когда Губерман ушел, я открыл настежь все балконные двери, чтобы вытянуло дым, -- крепко накадили Губерман с Доком. В низких лучах солнца серебрились узкие листья олив, окружавших пансионат. Пахло сосновой хвоей, еще чем-то пряным, будто корицей. Может, эти кустики внизу и в самом деле были корицей, откуда мне знать, корицу
– - Все, расходимся, -- сказал я ребятам.
– - Нужно хоть немного вздремнуть. Неизвестно, каким будет день.
– - Минутку, -- остановил меня Боцман.
– - Ты уверен, что мы занимаемся тем, чем надо?
– - Что ты имеешь в виду?
– - Да все это. Вникаем в проблемы Назарова, в его отношения с компаньоном.
– - А как же без этого?
– - Да очень просто. У нас есть задание. Мы должны были блокировать контакты Назарова с этим долбаным полковником. Сделали. Устранить угрозу жизни Назарова. Сделали. Осталось доставить Назарова в Россию -- и все дела.
– - Как?
– - Вот об этом и надо думать. А не о том, как сообщить Назарову, что его друг-блондин вовсе ему не друг, а последняя сволочь. Это не наши проблемы.
– - Ты рассуждаешь, как настоящий наемник.
– - А мы и есть наемники. Тут нечем гордиться. Так получилось. Ну так и давайте заниматься своим делом. А Назаров пусть занимается своим. Я допускаю, что он честный человек. И что свои миллионы или миллиарды заработал честно. Хоть и не представляю, как это можно сделать. Он покупает яхты, патенты, создает центры для сына, проворачивает какие-то крупные дела с нефтью и имеет от этого сложности. Но это его сложности. А у нас и своих хватает.
Последние фразы Боцман произнес с нескрываемым раздражением. Ни хрена себе. Это была классовая ненависть. И ничуть не меньше. Голосом Боцмана говорила нищая, осатаневшая от новых времен Калуга. Да и только ли Калуга? А может быть, вся Россия? Интересно, а как в Штатах относятся к ихним Морганам и Рокфеллерам?
Я оглядел ребят. Судя по выражению лиц, слова Боцмана их озадачили. Лишь Док с явным неодобрением покачивал головой.
– - Возможно, я согласился бы с тобой, -- обратился я к Боцману.
– - Если бы не одно "но". Проблемы Назарова напрямую связаны с нашими. Они вытекают одна из другой, как... Как даже не знаю что.
– - Как музыкальные темы, -- подсказал Трубач.
– - Это называется двойной концерт. У каждого исполнителя своя тема.
– - Наш культурный уровень стремительно повышается, -- констатировал я.
– - Мы уже усвоили, что такое застольный период. А теперь вот узнали, что такое двойной концерт. Но если мы будем рассуждать, как ты, вряд ли эти знания пригодятся нам для воспитания наших детей. А теперь спроси: почему?
– - Почему?
– - спросил Боцман.
– - Потому что мы их не увидим. Я понимаю: на буксире ты лежал связанный, не до того было, чтобы вслушиваться в посторонние тексты. И тем
– - Я обернулся к Доку: -- Где пленка резидента?
Но он уже сам все понял. Вставил кассету в диктофон и нашел нужное место. В динамике зазвучали голоса Розовского и полковника Вологдина:
"...как будут развиваться события дальше?.."
Док чуть дальше перемотал пленку.
"...Вы арендуете самолет на чужое имя, мы перелетаем в Варшаву, оттуда добираемся до местечка Нови Двор возле польско-белорусской границы. В условленный час и в условленном месте вы, я и господин Назаров перейдем границу..."
– - Достаточно, -- кивнул я.
Док выключил диктофон.
– - Откуда он знал про Нови Двор?
– - встревоженно спросил Боцман.
– - Это же наше задание!
Ему уже было не до классовой ненависти.
– - Ты задал правильный вопрос. Если у тебя есть ответ, мы немедленно займемся детальной разработкой третьего этапа нашей операции.
Боцман покачал головой:
– - Я не знаю ответа. А ты знаешь?
– - Его подсказал Док. Я было назвал это научной фантастикой...
– - Положим, ты его назвал совсем не так, -- заметил Док.
– - Но в этом смысле. Но чем больше я об этом думаю... Есть еще один способ это проверить.
– - Я обернулся к Трубачу: -- У тебя осталась хоть сотня из своих бабок? После того, как купил пианино?
– - Какое пианино?
– - удивился Артист.
– - Такое. Сорок четвертого калибра. Трубач заглянул в бумажник.
– - Есть. Три стольника. Тебе все?
– - Нет, только один.
Я расправил купюру и положил перед собой на стол. Бумажка была новенькая, с крупным портретом Франклина в овале.
Как во всяком респектабельном заведении (а Шнеерзон из кожи вон лез, чтобы сделать свой пансионат респектабельным), в "Трех оливах" был сейф со стальными ячейками, где постояльцы могли хранить свои бриллианты и жемчуга. Не знаю, много ли драгоценностей лежало в ячейках, но наша была занята: в ней мы держали баксы Вологдина и двадцать тысяч, которые я получил в "Парадиз-банке" в Ларнаке. Ключ от ячейки был у Дока, я попросил его спуститься вниз и принести стольник из вологдинских денег и еще стольник -из ларнакских. Когда он вернулся, я положил купюры в ряд и начал изучать серии и номера. Все баксы были выпуска девяносто шестого года, уже новые.
Картина получалась такая:
стольник из "Парадиз-банка" -- Д6 ЕА12836122Д,
вологдинский -- Б2 АБ47604462Е,
трубачевский -- Б2 АБ47588212Е.
Разница между вологдинской и трубачевской купюрами была 72 тысячи 250 баксов.
– - Что это значит?
– - спросил Муха, когда я поделился результатами своих арифметических действий.
– - Я знаю, -- сказал Боцман.
– - Когда из банка привозят новые баксы, номера идут все подряд.
– - Он ткнул пальцем в вологдинскую и трубачевскую купюры.
– - Эти баксы -- из одного банка.