Их любовник
Шрифт:
— Над чем ржем, налей и мне, — послышался голос Бонни, когда я увлеченно царапала ручкой на широких полях сценария.
Рядом со сценарием на подушку плюхнулся клавир. Правда, заметила я, что это именно клавир, только когда вслух и с выражением зачитала Бонни получившуюся сценку. А потом строго сказала:
— Ты не думай, я не собираюсь участвовать в позорище! Это я так, чисто поржать. Для себя.
— А для меня?
— И для тебя, — великодушно согласилась я. — И Кею расскажем, как приедет… э… а клавир-то зачем?
— Так,
Короче, мы угомонились часам к пяти, придя к выводу, что сделать из жути отличный мюзикл теоретически можно, но практически — оно нам надо? Мне писать новый сценарий, Бонни — переделывать нафиг всю хореографию и режиссуру, а главное, брать нового Дракулу.
— Зачем нам Дракула? Дракула нам не нужен! — постановила я, отчаянно зевая.
— Все равно ж мы не будем это ставить. Ведь не будем?
— Не-а. Мы спать будем!
И мы уснули с чувством выполненного долга, сбросив исчерканные клавир и сценарий на пол.
Утро началось полуденно-лениво. С ленивых поцелуев, ленивого умывания, ленивого кофе еще более ленивого завтрака из «Метрополя». Бонни витал в облаках, что мне всецело устраивало — мне тоже покоя не давала одна недописанная сцена… ладно, ладно, не одна! Но могу я в свой законный отпуск заняться всякой фигней? Могу! Тем более Бонни что-то там смотрит в своем планшете, лениво попивая кофе и не менее лениво прижимаясь ногой к моей ноге. А у меня ноут, вот. И страшно интересный вопрос: появилась ли Катька в сети? То есть на самом деле мне, конечно же, интересно — что у них там произошло с Олежеком?
Катька в сеть вылезла, успев вернуться из храма, где работала в левом хоре. И на вопрос «ты его, наконец, оттрахала?» ответила десятком смущенных смайликов.
«И как тебе?»
Смайликов стало больше, и краснели они еще интенсивнее. А судя по тому, что Катька не жаловалась на свою безнадежную дурь и не вела бесконечных бесед о старинной музыке, ей все понравилось и они даже не поругались. Отлично, просто отлично!..
Кстати, рыжий Дракула — это может быть интересно… хм… о чем это я? А, да! Личная жизнь Катьки Либман!
«Когда следующее свидание?»
«Сегодня».
Обожаю Катькину лаконичность! А главное, сразу все понятно.
«Так что там с мюзиклом? Правда, все настолько дерьмово?»
«В целом — еще дерьмовее. А откуда ты знаешь, что я там была?»
«Олегу Эдик сказал. Но он же ни за что не признается, что денег не дали».
«Эдик придурок. Брать Димку Бурцева на роль — гарантия провала».
Катька прислала смайлик «фейспалм», а я задумчиво посмотрела на Бонни. Вот прав он был, надо было вчера сказать твердое «нет» и не париться больше. А теперь — слухи, сплетни, Ирка ждет невесть чего. Никак, чтобы мы прочитали клавир и впечатлились тем, чего не было и быть не может на сцене. Ага. Прочитали и впечатлились.
Ладно. Кончаем трусить и вылезаем в чатик. Хоть на сплетни-то взглянуть.
Прочитать все полторы тысячи сообщений я не успела, даже первую сотню — едва просмотрела, и там пока не было ничего о Гольцмане и Петрове. И обо мне — тоже. Вежливые девчонки, мать иха. Просмотреть дальше я не успела, квакнуло сообщение от Ирки.
«Привет, посмотрела сценарий?»
Я поморщилась. Что ей сказать? Посмотрела, переписала фпень, денег не дам и ставить это никто не будет? Жизнь моя, жестянка.
«Ага. Кто его писал?»
«Я».
«А чья вообще была идея скопировать Дракулу от Пельтье?»
Помолчав пару минут, Ирка призналась:
«Петрова. Но мы не копировали!»
«Не надо ля-ля. Вы повторили все его ошибки и насажали до черта своих».
Упс… вот не надо было этого отправлять. Куда меня несет? Спорить с Иркой за сценарий, мне это надо вообще?!
«Как будто ты разбираешься в сценариях», — прилетело тут же обиженное.
«Извини. Замнем для ясности, Ир».
«Это ты меня извини. Для Гольцмана и Эдика этот спектакль очень много значит, я немного нервничаю. Они вчера разошлись, как с похорон».
Вот и правильно, что разошлись. Пусть больше и не собираются.
«Мне жаль. Извини, Ир, мне пора», — я закруглила тяжелый разговор и захлопнула ноут.
— Бонни? — получилось жалобно и вообще жалко. — Как Ирвин с этим всем справляется, а?
Бонни пожал плечами. Переспрашивать, с чем справляется, он не стал, и так все понятно.
— Привык. Ты тоже привыкнешь. Иди ко мне, — он отложил планшет и сгреб меня на ручки. — Может, в цирк сходим?
— Не хочу в цирк, там зверюшек обижают. Поехали на ВВЦ, там сейчас здорово должно быть.
Мы и поехали. На нормальном такси, что-то мне уже обрыдли лимузины. Они медленные и разворачиваются плохо!
Вот только гуляли совсем недолго. Мне то и дело мерещилось обиженное иркино лицо, и хуже того — рыжий Дракула. Вот привязался, скотина!
— Кто скотина? Я пристрелю его для тебя, детка! — Бонни сдвинул воображаемый стетсон на глаза и прицелился из воображаемого пистолета в павильон «Армения».
— Дракула скотина, — со вздохом призналась я.
— Пиф-паф, нет скотины, — меня обняли и поцеловали в нос. — Хотите об этом поговорить, мисс?
— Хочу! Олежек — скотина, Дракула — скотина, Петров и Гольцман — дебилы и олени!
— Хм… вы поставили верный диагноз, мисс. Хотите сообщить о нем пациенту?
— А хочу! Такую идею запороли!
— А пошли, сообщим. Нельзя себе отказывать в такой малости, как раскритиковать ближнего своего.
— Ну тебя, — я отвернулась. — Не собираюсь я никого раскритиковывать. Мне за это деньги не платят!