Их любовник
Шрифт:
— Синьорина, я могу вам чем-то помочь?
— Можете. Объясните мне, какого черта Бенито не сказал мне всего этого сам?! — кажется, нервы опять сдают, вот уже и голос срывается на какой-то ужасный визг. — Простите, синьор Нунцио… я… это стресс. Я не готова сейчас…
— Ничего страшного, синьорина. Прошу вас, выпейте чаю с мелиссой, подумайте. Вам требуется принять серьезное решение. Да, и чтобы вам было проще его принять, не оглядываясь на возможные материальные трудности, шеф просил вас принять небольшую компенсацию за недостаточно разумный подход мистера Джеральда
Перед Клаудией на стол легла еще одна бумажка. Смутно знакомая — сама она чековой книжкой не пользовалась никогда, зачем она при наличии пластиковых карт…
Полмиллиона евро.
Клаудиа моргнула и посмотрела еще раз, не ошиблась ли она в количестве нулей. Нет, не ошиблась. Полмиллиона. Этого хватит и на квартиру в Палермо, а лучше в Неаполе, и на образование ребенка, и на открытие собственного салона. Лорд Говард подозрительно щедр.
Не касаясь чека, она спросила:
— Что я должна буду сделать за эти деньги?
— Пообещать, что не станете поступать неразумно. Я имею в виду, все ваши интервью прессе вы согласуете с мистером Штоссом, и никаких судебных исков ни к мистеру Джеральду, ни к синьору Кастельеро. В остальном лорд Говард не будет вмешиваться в ваши отношения с сенатором, что бы вы ни решили. Единственное, сенатор наверняка уже в курсе, что вы беременны от него. Опасаться вам нечего, синьор Кастельеро — разумный, цивилизованный человек и не станет попусту трепать вам нервы.
Клаудиа тихонько рассмеялась. Джузеппе… разумный и цивилизованный… это такое вежливое «он не убьет вас вместе с ребенком ради сохранения поста сенатора»? Что ж, если ее безопасность обеспечивает лорд Говард, то скорее всего не рискнет.
Она снова поморщилась — и своей истерике, и мыслям. Думать о Джузеппе, как о циничном политике, может быть и правильно с точки зрения здравого смысла, но все равно как-то дико. Пусть она не получила диплома психолога, но не могла она уж настолько ошибиться! Джузеппе — внутренне порядочный человек. Он бы никогда не причинил ей вреда.
— Я знаю, что мне нечего опасаться, синьор Нунцио. Я согласна с условиями лорда Говарда и благодарю за заботу о моем ребенке.
Ложную гордость, вылезшую было с идеей «честь не продается», Клаудиа запихала в мусор и закрыла крышкой. Отказываться от денег для ребенка — глупо. Она бы справилась и сама, у нее хорошая специальность и отличное портфолио, но с подарком лорда Говарда ее ребенок получит самое лучшее медицинское обслуживание и самое лучшее образование. Лишать его этого не просто глупо, а очень глупо и эгоистично.
— Что ж, я рад, синьорина Клаудиа. Приятно иметь дело с девушкой не только красивой, но и разумной, уравновешенной и принимающей мир таким, какой он есть. Вашему ребенку повезло с матерью.
— Но теперь-то вы позволите мне остаться одной?
— Ненадолго, синьорина. Прошу вас не затягивать с выбором клиники. Вам же самой станет намного проще, как только вы будете точно знать, кто отец ребенка.
— Я смогу позвонить?
— Конечно, синьорина. Кому угодно, кроме семейства Кастельеро до того, как получите результаты обследования.
Клаудиа вздохнула… и согласилась. Если она в самом деле беременна от Джузеппе… это надо сначала хорошенько обдумать, и только потом разговаривать с ним. В отличие от Бенито, он — нормальный. И, возможно, если он захочет видеться с ребенком, это будет иметь смысл. Потому что скрывать от ребенка она не намерена ничего и никогда. И врать — никогда. Она достаточно насмотрелась на то, к чему приводит ложь, даже если это ложь из благих побуждений. Хватит.
— Я хочу вернуться в Италию, синьор Нунцио. Клинику в Палермо я уже выбрала. Я так понимаю, мы можем вылететь сегодня же?
— Разумеется, синьорина. Самолет ждет вас.
34. Tutti
(Tutti — все, итал. В музыке обозначает звучание полного оркестра.)
Окрестности Палермо, тот же вечер
Роза
Открывать дверь гостям побежала Джульетта, как самая шустрая. А через полминуты в гостиную зашла Клаудиа, из-за спины которой Джульетта делала какие-то малопонятные знаки. Мне показалось, что-то вроде «я в шоке» или «ховайся, кто может».
Клау изменилась. Когда мы встречались в «Гудвине», она была воплощением хорошей девочки. Милая, уютная и мягкая, несмотря на попытки как-то противостоять «этим ужасным Говардам». Сейчас же в гостиную вошла уверенная в себе взрослая женщина, явно знающая, чего хочет. И хотела она явно не Бонни, на него Клау только бросила острый, как скальпель, взгляд. Она вежливо улыбнулась сначала синьоре Селии, затем Кею — он кивнул ей без малейшего удивления, чем сдал себя с потрохами, — и всем остальным, скопом.
— Добрый вечер, синьоры.
— Здравствуй, Клаудина, — первым ответил дон Джузеппе.
Встал ей навстречу, подал руку и проводил к столу — куда Карлито уже поставил еще один стул. Джульетта же по знаку мамы метнулась на кухню, наверняка за столовым прибором.
— Слава Пресвятой Деве, с тобой все в порядке, — вздохнула синьора Селия и одарила Кея укоризненным взглядом.
— Лорд Говард был так любезен, что помог мне вернуться домой. Благодарю вас.
Кей снова улыбнулся так загадочно, что мне остро захотелось применить к нему методы допроса третьей степени. Ну там защекотать… или… так, успокойтесь, леди Говард. То, что драма имеет все шансы снова стать романтической комедией, еще не повод вести себя в гостях неприлично.
— Рад, что вы приехали сегодня, синьорина Клаудиа.
— Вам сложно отказать, лорд Говард.
— Вас очень хотел как можно скорее увидеть мой дорогой друг Джузеппе, не так ли?
— Действительно, — дон Джузеппе уже опомнился и стал собой, то есть харизматичным и до чертиков самоуверенным мерзавцем… простите, сенатором. — Вот буквально только что мы все гадали, куда же ты подевалась.
Во взгляде, который он бросил на Кея, была много чего, кроме родственной любви. Например, неподдельное уважение и обещание ответной любезности при первом же удобном случае.