Их невинная заложница
Шрифт:
— Кинли, давай обсудим это, детка. — Лоу подошел ближе, перегораживая путь к двери своим большим, мускулистым и «ох-как-горячо-он-бы-выглядел-обнаженным» телом.
Кинли покачала головой:
— Уйди. Пожалуйста.
— Оставь ее, Лоу, — прорычал Доминик. — Не нужно давать ей ни единого повода думать, что мы заставили ее. Поэтому мы должны оставить ее. Я потерял свою чертову голову.
Доминик собрал бумаги со стола, за которым девушка сидела ранее, перед тем как Лоу отнес ее на «остров» и практически соблазнил.
И, черт возьми, ей понравилось быть
— Изучи их. У тебя есть ночь. Утром мы снова поговорим. Надеюсь, ты понимаешь, что произошедшее было по обоюдному согласию. — Доминик передал ей бумаги, его голос звучал отстраненно. Она уже скучала по его страстному шепоту.
«Все было по обоюдному согласию». Он даже умолял ее остановить их, но Кинли не смогла. Она хотела того, что они могли ей дать, и не подумала о том, как будет чувствовать себя после… пока все не зашло слишком далеко. Она не могла быть той женщиной, которая дополнит их союз. По воле судьбы она просто оказалась на их пути. Они хотели встретить кого-то, а она случайно оказалась рядом с ними. Конец истории.
Девушка прижала папки к груди. Ей правда надо пересмотреть их и выяснить, действительно ли Грег использовал ее благотворительный фонд для криминальных махинаций. Нужно собрать воедино доказательства и решить, замышляли ли сестра и отец ее убийство. Но больше всего, ей нужно было уединиться, чтобы выяснить, что же произошло с ее телом. С ее волей. С ее сердцем. Она едва не отдала все двум мужчинам, которых едва знала. Она никогда не была безответственной или безрассудной. «Почему они? Почему сейчас? И почему она хотела обнять Лоу? Почему она хотела прижаться к Доминику и посмотреть, сможет ли возбудить его снова? Почему она ощущала, будто Райли все пропускает и до боли хотела пригласить его?»
Противоречивые мысли и желания сводили Кинли с ума, затуманивали разум. Она была истощена.
— Джиджи, пошли. — Девушка повернулась к своей собачке, но ее маленького Йорка не было.
— Она с Бутчем. Прости, но он весь день обнюхивал ее, — сказал Доминик. — У нее течка?
«О боже. Возможно». Она хотела отвести Джиджи на случку, до того как все это произошло. В конце концов, ее собака была чистокровной, и Кинли знала достаточно членов из Американского Клуба Собаководов, чьи Йорки могли осеменить ее. Но Джиджи и Бутч — это было совершенно не по плану… Как и ее злополучное свидание с Лоу и Домиником.
Черт, скорее всего у собаки была течка, как и у самой Кинли. Она так долго обходилась без секса, что была в отчаянии, чтобы заняться им хоть с кем-нибудь. Кроме того, прежде у нее желания не возникало. И она определенно не хотела его с Грегом. На самом деле, она считала себя фригидной — еще несколько минут назад. Теперь же она не могла выкинуть мысли о сексе из головы.
— Если твоя собака силой возьмет мою, я привлеку тебя к ответственности за собачье изнасилование.
Даже произнеся эти слова, девушка понимала насколько глупо и несправедливо они звучат. Ни один суд не будет применять человеческие законы в случае с собаками. Это просто нерационально, но Кинли была раздражена, ей было больно от того,
Сама мысль об этом была унизительной. Девушка направилась в сторону двери. Райли находился в коридоре. С решительным выражением на лице, он стоял, прислонившись к двери и опустив голову. Прищурив глаза, мужчина быстро спрятал свои эмоции. «Как много он слышал?»
— Хочешь попробовать со мной, кексик? Теперь, когда ты получила кое-что от старших братьев, тебе нужно больше? Или таким образом ты хочешь взять верх над ситуацией и обезоружить всех своей киской? Если да, то ты разыгрываешь девственность с правильной дозой невинности. Браво.
«Значит, он все слышал». Стыд наполнил ее.
— Я хочу вернуться в свою комнату.
Райли перегородил девушке дорогу:
— Теперь ты будешь плакать из-за изнасилования?
Кинли покачала головой:
— Меня не насиловали. Ни в каком смысле.
— Мы оба это знаем, но ты похожа на женщину, которая использует все инструменты в своем арсенале, чтобы заполучить желаемое.
— Ты не знаешь меня! И ты придурок. Твой брат ошибается на твой счет. Он рассказывал, какой ты забавный и умный, но ты просто дурак. Я далеко от дома, я напугана, и я не в своей тарелке. Тем не менее, ты с наслаждением унижаешь меня. Уйди с дороги, чтобы я могла вернуться в свою «клетку». А потом можешь катиться ко всем чертям, мне все равно.
Лоу приблизился к ним:
— Я отведу тебя в комнату.
— Я сама найду дорогу.
— Но сомневаюсь, что ты сама себя запрешь.
Эта колкость разозлила ее, но Кинли пошла дальше по коридору, ни сказав не слова и игнорируя мужчину позади нее. Девушка прошмыгнула в комнату и захлопнула за собой дверь. И сразу же услышала, как они ее заперли. Она снова была одна. Наедине с доказательствами против собственной семьи. Наедине с миллионом вопросов. Страхи и сомнения снова начали съедать ее.
Мгновение спустя Лоу открыл дверь, держа Джиджи на руках, ее розовый бант был помят. Мужчина снова захлопнул дверь, оставляя Кинли с ее маленькой, пушистой блудницей.
Джиджи стояла у двери, немного поскуливая, вероятно, тоскуя по своему любовнику.
— Да, я вроде как тоже этого хочу. — Но может, приняв душ, она успокоится. Возможно, когда она почувствует себя чистой, то забудет их руки на своем теле, то, как их ладони ласкали, заставляя желать большего, — того, чего она не могла иметь.
Кинли вошла в ванную комнату и включила горячую воду. Все ее любимые средства по уходу уже были там: от бритвы до шампуня, которым она пользовалась каждый день. Грег скорее всего даже не знал, какого цвета были ее глаза, но один из этих мужчин точно знал, что она любит лавандовое мыло.
«И что же дальше? Что она должна сделать? Во что ей верить?»
Девушка посмотрела на окно, рядом с душевой кабиной. Оно было высоко расположено, но она заметила, что стекло не такое толстое, как на окнах в спальне.