Их пленница
Шрифт:
С тех пор я их не люблю.
Я снова покосилась на сестру. Даже жаль, что раньше мы не общались. Они жили на другом конце города. Пока жива была мама мы пересекались, но так давно это было… Отчим всех от нее отвадил. Подруг, родню. Мы с сестрой разлетелись и выросли чужими людьми. А ведь мы слегка похожи — немного, но все же. Форма глаз, носа. Цвет волос одинаковый.
Я вновь сосредоточилась на дороге. Вымоталась я сильно, не хватало еще попасть в аварию по невнимательности.
Мы тащились за грузовиком. Над горизонтом светлело медленно,
Лера молчала, но здоровая психика сделала свое дело — она то и дело начала зевать. Я бы не смогла спать после такой ночи.
— Повезло, что Зверь ничего тебе не сделал, — в пустоту заметила я. — Он иногда бывает… Психованным.
Это нервы заставляют меня болтать. Обычно я не болтливая.
— А тебя как похитили? — Лера обернулась. — Так же?
Я усмехнулась, наверное, она ждала слез или хотя бы плохого настроения. А моя улыбка была похожа на неожиданную вспышку света.
— Почти, — улыбка медленно угасла. — Кстати, мне тоже восемнадцать было. Меня Зверь уволок с улицы. В машину сунул, а там Рус… Как я перепугалась! Плакала, умоляла не насиловать и не убивать. Вот дурочка…
Я вновь начала улыбаться. Не люблю об этом рассказывать, но сейчас меня прорвало. Не люблю, чтобы никого не шокировать: воспоминания об этом у меня остались светлые. Самые лучшие в жизни.
Лера меня не поймет.
Меня вообще никто не понимает. Никогда. Видно, такая карта выпала.
— Как вы с ним жили, — пробормотала она. — Он же… Блин, он сумасшедший.
— Мы втроем жили, — поправила я. — Зверь, Руслан и я. Ты не думай, он хороший…
Прозвучало глупо.
Очень хороший. Только людей жрет и врагов пытает.
Лера промолчала. Знаю, что она обо мне думает. Я сверилась с зеркалом заднего вида и включила поворотник — шла на обгон грузовика.
Знаю, что все они думают, но не говорят вслух.
Лишь по одной причине в меня не кидают камни. Я жила с мужчинами, с которыми лучше не ссориться, если хочешь остаться в нашем городе.
Не я это выбрала. Не я.
— А знаешь, — из вредности продолжила я, хотя было больно говорить — буквально, физически. — Хорошо жили. Я не жаловалась. Знаешь, они такие всегда… Нервные, как бы. Я их успокаивала. Гладила, чесала… Руслан на кого-нибудь вызверится, шипит, а я ему лицо глажу, шепчу — не злись, чтобы он половину клуба не пережрал. И Зверь если распсихуется… Гладила, нежности говорила. Он любил. Успокаивался.
Боже, когда я заткнусь? В душе пульсировал стыд, я делилась слишком личным. Но почему-то не могла замолчать.
— Извини, я хотела спросить…
Сейчас спросит, спали ли мы вместе.
Это любопытство я видела в глазах окружающих, словно у них другого дела нет, кроме как в постель ко мне лезть. Всем интересно, в каких позах мальчики пообщались со мной после похищения.
— Хотела спросить… Почему ты вернулась домой? Если тебе нормально там было?
— Почему? —
Потому что любви на троих не бывает. Вот почему.
Не может быть счастья втроем. Втроем — это ни с кем.
А еще потому что… Впрочем, не стоит об этом. Не хочу рыдать в машине, у сестрицы на глазах.
Да и дрались они, чего скрывать. Однажды Зверь слишком откровенно приласкал меня на глазах у брата, а мне так хорошо стало, что я как кошка попросила еще. Это вызвало агрессию в Руслане — мгновенную, яростную.
После этого они друг на друга кидались, хотя оба меня не покинули.
Ладно, какая разница. Скоро будем в городе. Мы уже были у поворота к забегаловкам, на обочине стояли несколько «феечек» — мало одетых девушек, худых и замерзших. Они курили и ждали, пока подберут.
— Оливия…
Ну вот, опять.
Чтобы прервать разговор, я включила музыку. В салоне загрохотал рок. Кажется, о любви пели. Забавно, столько тем на свете, а поют об одном и том же. Наверное, потому что любовь всех волнует: панков, готов, рокеров. Даже «бабочек» с ночных дорог. Просто врут, что нет.
А во мне после смерти мамы любви осталось так много, что хватило ее на двух мужчин разом.
И их легко было любить. Тогда и я была другой, такая наивно-злобная одновременно, что просто прелесть. Я влюбилась в них, как звереныш, которого подобрали с улицы. От души, преданно и сладко.
Мне кажется, за это они полюбили меня в ответ.
Глава 11
В моей жизни было так мало тех, кто мог любить, что парни поразили меня до глубины души. Я была кому-то нужна. Мама меня любила, но это было давно. После ее смерти я стала всем мешать, как это случается с чужими детьми.
А любовь это такое сладкое чувство, что только ради него можно жить.
Помню, как растрогала Зверя в первый день.
Они привезли меня в «Авалон», бросили в комнату наверху. Там отличная звукоизоляция, я не слышала грохот музыки. Я тогда понятия не имела, что это клуб, думала, эти хоромы — дом одного из них.
Мне показалось, что это какое-то невероятное богатство. Красное шелковое белье и кровать с балдахином меня впечатлили. А еще — столик из черного стекла. Двухъярусный, низкий, с серебряной окантовкой — я таких никогда не видала. На нем стояла тарелка с двумя кексами и чай. Один кекс я сразу съела, а второй спрятала.
Но уронила по дороге, и цветная посыпка разлетелась по полу.
Когда вошел Зверь — со своим любимым ножом в гибких пальцах, я ползала на четвереньках, собирала посыпку и по крошечке отправляла в рот. И не остановилась даже под его взглядом — очень вкусная была.
Он остолбенел, как увидел.
— Ты что делаешь? — расхохотался он. — Рус! Иди, смотри, она с пола ест! Ты голодная?
В тот вечер я наелась досыта и влюбилась в Зверя, потому что он за это ничего не попросил.
Но тот, кто не голодал, меня не поймет.