Их пленница

Устинова Мария

Он с заминкой покачал головой, не понимая, куда я веду, и чего вообще пристала.

— Вас не предупредили, кто я?

— Вы Оливия… Э-э-э… — он растерялся, не зная, как закончить.

— Их пленница, — пояснила я. — Я не шлюха, мы семья. Понимаете?

— Да, конечно, — он даже испугался, словно я прочла его мысли. Кто воспринимает всерьез женщину, которая с двумя мужчинами лежит на диване и гладит их всякий раз, как они раздражаются. Шлюха двух оборотней.

— Он тебе

не нравится? — поинтересовался Руслан.

— Все в порядке, — я ладонями провела по бедру от колена до паха. Руки задержались там, касаясь срединного шва джинсов.

— Я объясню разницу, — добавил Кирилл. — Шлюхам платят. А ее я украл. Допёр?

Лезвие ножа прикоснулось к щиколотке. Он щекотно провел им вдоль голени, и я со смешком пошевелила пальцами ног, чтобы согнать мурашки. Нервничает.

Парень вновь закивал, потея на глазах. Я потеряла к нему интерес: все они такие, издержки работы с людьми. Остаток разговора я старательно снимала с парней напряжение, чтобы и этого юриста не лишиться. Гладила, ласкала их, когда заводились, и пила шоколадный ликер.

Когда юрист ушел, я лежала в прежней позе, уставившись в пустоту, и думала о будущем. Руслан предлагал свадьбу… Я отказала, тему замяли. Но выйти замуж получится за одного — законы такие. Кого выбрать? Руслана? Зверя? Я не могу. Официальный брак — не для нас.

— Фасолька, — по ногам скользнули сильные горячие ладони, к пальцам прикоснулся длинный язык и прошелся по фалангам. — О чем задумалась? Приведу тебя в чувство.

Я захихикала и убрала ногу.

— Мальчики, — я села на диване, поджав ноги. — Может, обменяемся кольцами?

— Что? — Руслан улыбнулся, убирая волосы за спину. С другой стороны наклонился Кирилл, приятно задышал в шею. — Ты хочешь замуж?

— Не то что бы очень, — легкомысленно пожала я плечами. — Просто символ, что мы семья…

— Этот хер тебя расстроил? — догадался Кирилл. — Давай наденем кольца, если хочешь.

— Дело не в нем, — начала я и вдруг поняла — глупо беспокоиться насчет общественного мнения.

Люди любят говорить.

И чаще всего они говорят о том, чего не знают. Домысливают, придумывают и сами верят в сказанное. Верят в то, что удобно. Люди меня давно отвергли, назад я не вернусь — не хочу. С ними мне лучше.

— Это просто символ, — повторила я. — Чтобы я смотрела на них, когда вас нет рядом.

— Символ, — повторил Кирилл, шутливо хватая за подол. — Будет тебе символ. Давай-ка лучше любовью займемся.

Я засмеялась, когда он навалился с поцелуями… А на следующий день Руслан принес кольца, ничего не сказал, но в глубине глаз я увидела понимание. Он знал, что меня беспокоит. Два, по одному на каждую руку. Гладкие, из белого золота — абсолютно одинаковые, хотя от разных мужчин.

Я надела оба, провела по ним пальцами, любуясь блеском.

Символ

того, чего мне не хватало. Что искала всю жизнь, а нашла с ними. Пусть меня не поймут, это не нужно. Мне теперь не холодно засыпать. А в городе мрака и вечных дождей только это имеет значение.

Эпилог

Через неделю Кир отыскал и перегнал мою тачку.

Одеяло и куколку из багажника я выбросила, а следом решила поменять и машину. Чтобы больше не подводила. Хотя кто знает, если бы не долбанный движок, глохнущий на каждом шагу, может быть у того боя был бы другой исход?

Осень становилось все ярче. Следом пришла зима и незаметно пролетела. На Новый год я загадала, чтобы моя малышка вновь стала человеком. Я могла думать только об этом. Прятала ее от всех, только Лере позволила познакомиться, и то после долгих раздумий. Сестрица сказала: «вся в папу» и выразила надежду на лучшее. Иногда Лера наведывалась к нам в клуб. Чувствовала себя уверенно и больше на нас не глазела, когда мы с мальчиками сидели втроем.

У всех свои особенности: у меня это семья — мужчины и ребенок. Лера сказала, что бывает и хуже, сестра одна, а личная жизнь никого не касается.

В декабре мы ходили к другой травнице — за советом. Она посмотрела ребенка и сказала, что с возрастом все должно сгладиться. «Ждите, — сказала она. — Наберитесь терпения, к трем-четырем годам она начнет меняться».

Но это случилось раньше — к двум.

Как и все в жизни, это произошло, когда я меньше всего ждала. Однажды утром подошла к кроватке, а там лежал обычный ребенок — без звериных черт. Я так обрадовалась, что начала орать, подзывая мальчиков.

Это был самый счастливый день в моей жизни. Один из многих.

В «Авалон» я вернулась навсегда. У меня не было другого дома: я их любила, жила с ними, куда мне идти?

Но мальчики заговорили о том, что клуб — неподходящее место для ребенка. Кирилл решил, что нам нужен дом — за городом, разумеется. Руслан начал огрызаться, как всегда, а я наблюдала за ними с кровати. Сидела, поджав ноги, на скользких черных простынях и держала нашу дочь на коленях. Мальчики рычали друг на друга, расправив плечи, Ада ковыряла кружево на моем халате. Тяжелое сонное тепло ребенка успокаивало, уносило в уютный дом, который был в моем сердце.

Я снова попросила их не ссориться, обсуждение временно заглохло.

А я, не обращая внимания на любопытные пальчики, ковырявшие дырки в дорогом сердцу халате, пыталась представить, какими мы станем через годы… Не всё было идеально. Я смотрела на Кира, который вполоборота рычал на Руслана, он выглядел, словно готов убивать. Но этого не случится: они поделили деньги, территорию, заботу о нашем ребенке, меня. И я склеила «нас» заново. Наверное, мне придется родить и Киру, чтобы он не чувствовал себя обделенным.