Их позвал Ашт

Хант Диана

Девчонка прижалась к коленям мучителя, вцепившись пальцами в неровные складки синей замши, и, дрожа, повизгивала.

Если с бабами всегда так просто, почему императрица до сих пор не сломалась?! Проклятье черной дыры!

Вой девки начинал раздражать. Как и упорство, с которым она вцепилась в спущенные штаны наследника.

Удар наотмашь заставил разжать пальцы и перевернуться, чтобы, неловко скрючившись, упасть на спину.

При падении тело неприятно хрустнуло. Но хотя бы заткнулась, и на том спасибо. Сагастр даже передумал играть в одну из своих

любимых игр. Как всегда, мысли о матери заставляли терять контроль.

Небрежно отшвырнув ножницы, Сагастр натянул штаны, и направился к выходу, отпихнув обнаженное тело ногой.

– А с девкой что? – крикнул Вакаг вслед.

– Что хочешь, – равнодушно бросил Сагастр через плечо. – Меня раздражает ее визг.

Сейчас были дела поважнее. Пятый бунт за неделю. Откуда они только берутся? И берут оружие и припасы?

*

– Всех не перетопишь, – сказал покойный император.

– Посмотрим, – криво усмехнулся Сагастр.

*

Надо будет – и перетопит, и перевешает, и лично скормит рыбам-собакам на главном городском атолле.

Он должен был стать императором еще неделю назад! Пора кончать с несправедливостью!

*

В комнате, куда вошел наследник, царил прохладный полумрак, и сильно пахло лекарствами. Императрица нужна живой. Пока.

– Состояние стабильное, – услужливо кивнул новый придворный доктор.

Сагастр дернул квадратным подбородком в сторону проема, приказывая костоправу выметаться. За исполнением воли наследника дело не стало.

Силовые наручники – отличное изобретение цивилизации. Хотя в своих забавах с трофеями и соплеменницами Сагастр предпочитал действовать по старинке – сталь, та, что самая прочная, а то не напасешься… Ножи, а лучше тупые ржавые ножницы, хлысты, кожаные ремни и петли… Но это трофеи, и, опять же, антураж.

А здесь нужно наверняка.

Поэтому ничего лучше не придумать, чем электрический силовой стимулятор. Заряды можно направлять в любую часть тела, к любому органу, усиливая, снижая, играя на череде степени воздействия и интенсивности. Даже управлять кровяным давлением. Прелесть, а не прибор.

Раз уж побои и угрозы оказались бессильны.

Да и удобно, когда объект висит в воздухе – в той позе, которую задашь. Целое поле для творчества.

Сагастр оценил обстановку, скользнув взглядом по показателям приборов и датчиков. Высыпал сладкую пыльцу прямо на панель и вдохнул, с замиранием сердца ловя резкий взлет шипящих сиреневых крупинок.

Зрачки наследника расширились, и пухлые, покрасневшие веки еще больше надвинулись наглаза, создавая сонное и усталое впечатление на молодом, но уже успевшим утратить упругость, одутловатом лице.

Сонный, изучающий взгляд медленно пополз по женщине в силовом капкане, из груди Сагастра вырвался полувздох-полустон. Немного ватные поначалу пальцы прошлись по панели, придавая висящему телу вертикальное положение.

– Привет, – рука наследника дернулась, словно хотела изобразить традиционный знак приветствия, но усилием воли осталась на месте. – Мама.

Сморщенные веки женщины дрогнули, в глазах мелькнуло узнавание.

– Ломаешься? – Сагастр прищурился. Не дождавшись ответа, продолжил. – Всего делов! Избавь себя от этого униженного, неподобающего твоему статусу и происхождению, положения! От неудобства, наконец! – последнюю фразу наследник взвизгнул, сорвавшись на фальцет. И, уже более сдержанным тоном, добавил. – А своего сына от томительного ожидания. Престол Соул, мама…

– У меня… нет… сына, – прохрипела висящая над полом женщина, и в тусклых, запавших глазах ее мелькнула ненависть, – нет наследника.

– Вот как ты заговорила, мама… Ты ведь мать мне, черная дыра тебя подери!! – Сагастр опять сорвался и стукнул кулаком по панели, с которой взлетели в воздух две оставшиеся крупинки сиреневого цвета. Крупинки медленно закружились, а потом застыли в воздухе. – Престол императора Соул – мой по праву.

– У меня. Нет. Наследника.

Твердый, как атоллы Соул, тон, сталь почти угасших глаз, вспыхнувшая серым огнем, напоминающая холодную сталь взгляда самого наследника, упрямо задранный подбородок, – все говорило о том, что императрица умрет, но не передаст сыну престол Соул.

А если увеличить напряжение?

Вместо ожидаемой муки изможденное, изуродованное пытками лицо озарилось усмешкой. Бывшая императрица сошла с ума?

– Они идут. Уже почти… Здесь. Идут. За тобой. Народ спасет свою императрицу.

Императрица торжествовала.

И, похоже, справедливо.

Сначала Сагастр решил, что мать опять бредит. Что у нее что-то со слухом. За время, проведенное в этой комнате с серыми хромовыми стенами, с ней нередко случались галлюцинации. Она говорила с покойным императором, с сестрами, с друзьями. Нередко звала на помощь. Но ни разу не попросила пощады. Ни разу.

И то, что мать не сломали ни сладкие обещания, ни пытки, заставляло Сагастра сатанеть.

Под окном отчетливо нарастала волна гула, с каждой секундой обретающая форму. Теперь и Сагастр слышал.

– Свободу императрице Соул!

– Свободу императрице!

– Она где-то здесь!

– Подонок слишком труслив, чтобы убить ее…

Сагастр в последний раз взглянул в лицо матери.

– Твое последнее слово, мама?! Хочется жить?

Но императрица не слышит его.

*

На хрупкой грани забытья и реальности, перед серыми стальными глазами мелькают широкие коридоры дворца. Слишком низкие поклоны подданных, их чересчур натянутые улыбки пугают неестественностью. Но больше всего пугает непривычный запах. Этим запахом встретили императрицу Соул родные стены после возвращения с Земли. И в низких поклонах, бегающих глазах и улыбках, в повисшей в воздухе тишине ей слышится угроза.

Угроза, повисшая над родной планетой. Угроза, сжимающая когтистые лапы над супругом, блистательным императором Планеты Семи Лун. Соул.