Иисус неизвестный
Шрифт:
Благословен Господь Бог Израиля, что посетил народ Свой, и сотворил избавление ему, и воздвиг рог спасения нам в дому Давида, раба Своего, как возвестил устами бывших от века святых пророков Своих. (Лк. 1, 68–70.)
И сказала Мирьям Иосифу: «Где должно родиться Мессии?» Иосиф же сказал ей в ответ:
В Вифлееме Иудейском, ибо так написано через пророка: И ты Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных, ибо из тебя произойдет Вождь, который упасет народ Мой, Израиля. (Мт. 2, 5–6.)
И сказала Мирьям: «Когда наступит мне время родить, пойдем в Вифлеем, да будет реченное Господом».
10.
Через
Труден был зимний путь через горы. Тающий на солнце снег лежал в долинах, и стояли лужи на дороге. Ехала Мирьям на осле, а Иосиф шел рядом. В лужи иногда ступая копытом неосторожно, ослик забрызгивал грязью одежду Мирьям. Очень устала она, но отдохнуть не хотела, спешила, зная, что скоро наступит ей час родить.
Вечером поздно, когда уже огни зажигались в домах, пришли они в Вифлеем, и не нашлось им места в гостинице, по причине множества богомольцев, шедших в Иерусалим на праздник. Всюду, где ни стучались, прося пустить на ночлег, им отвечали: «Нет места!»
Старый пастух, проходя мимо и увидев, что они стоят у запертых ворот гостиницы, откуда их выгнали с бранью, сжалился над ними и повел их в поле, где был у него овечий загон в пещере. Там родила Сына своего Мирьям, и спеленала, и положила в ясли. [223]
223
Vulgat. — praesepe. — Just., dial. с. Tryph., 70: «Иосиф, не найдя места в селении, вернулся в пещеру близ Вифлеема». — Р. Mickley Arculf, 1917, I, 10. По евр. ebus — не «ясли», а «стойло», «хлев».
Телка, недавно отелившаяся, подошла к яслям, протянула морду к Младенцу, уставилась на Него добрым глазом и, дыша на Него, теплым в холодной пещере дыханием, грела Его. Подошел и ослик, не тот, что вез Мирьям, а другой, здешний; тоже посмотрел на Младенца умным глазом — умнее скольких глаз человеческих, — как будто уже знал о Нем то, что еще люди не знали. А третий между ними двумя, доброю телкою и мудрым ослом, был добрейший и мудрейший из всех людей на земле, Иосиф.
В яслях Младенец заплакал. Длинные уши поднял осел, как будто прислушался; телка замычала, как будто сыну своему ответила мать. Иосиф подошел к Младенцу, взял Его на руки так бережно, как нищий берет сокровище, и отнес Его к Матери, спавшей в дальнем углу пещеры. Мать проснулась, взяла Младенца и начала кормить грудью. Иосиф же, Телка и Осел повернулись к ним лицом и увидели в темной пещере два Солнца.
11.
Были в той стране в поле пастухи, содержавшие ночную стражу у стада своего. (Лк. 2, 8.)
Двое сидели у костра, а остальные спали. Ночь была холодная, камни и травы побелели от инея. Но старый дед с маленьким внуком, укрытые овечьим мехом, между двумя большими овчарками, спали на голой земле, как в теплой постели.
В самую полночь мальчик проснулся и, взглянув на небо, увидел, что звезды сияют так ярко и близко, как никогда; все ярче, ближе, — и вдруг полетели с неба на землю, как снежные хлопья. Мальчик закричал, начал будить старика, и все пастухи проснулись. Огненная буря летела на них.
Вдруг предстал им Ангел Господень, и слава Господня осияла их; и убоялись страхом великим.
И сказал им Ангел: не бойтесь: я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям, ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь. И вот вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях.
И внезапно явилось с Ангелом многочисленное воинство небесное, славящее Бога и взывающее:
Слава в вышних Богу,
и на земле мир,
в человеках благоволение!
Когда Ангелы отошли от них на небо, пастухи сказали друг другу: пойдем и посмотрим, что там случилось, о чем возвестил нам Господь.
И, поспешив, пришли, и нашли Марию, и Иосифа, и Младенца, лежащего в яслях. (Лк 8, 9—16.)
И, падши, поклонились двум Солнцам в темной пещере — Сыну и Матери.
Слава Сыну рожденному,
Слава родившей Матери.
Слава в вышних Богу.
Аминь.
Здесь конец двум Апокрифам, заглавным картинкам Фра Бэато Анжелико, и черта под ними черная — непереступный рубеж, отделяющий время от вечности. Историю от Мистерии.
Было это или не было? Чтобы спрашивать об этом, слыша лилейное: «Радуйся, Благодатная», и громовое: «Слава в вышних Богу», — каким надо быть глухим. — «Только поэзия! Nichts mehr als Poesie!» — скажет Фридрих Штраус. — «Все про неправду написано», — скажет лакей Смердяков, и с ним сначала согласится Иван Карамазов, а после неземного бреда, чувствуя все еще в волосах веющий «холод междупланетных пространств», вспомнит признание дьявола: «Я был при том, когда умершее на кресте Слово восходило на небо, неся на персях Своих душу распятого разбойника; я слышал радостные взвизги херувимов, поющих и вопиющих „Осанна“, и громовый вопль восторга серафимов, от которого потряслось небо и все мирозданье…» Вспомнит и скажет: «Что такое Серафим? Может быть, целое созвездие», и почти поверит.
Верит — видит Гёте-Фауст, чего никогда не увидит Вагнер-Штраус:
Wie Himmelskr"afte auf und nieder steigen
Как Силы Неба восходят и нисходят [224]
Будете видеть небо отверстым, и Ангелов Божиих, восходящих и нисходящих к Сыну человеческому. (Ио 1,51.)
Небо отверстое видит отверстый человеческий, а не звериный, глаз.
«Если не вложу перста моего, не поверю», — сказала повивальная бабка Саломея, протягивая руку, чтобы убедиться, что Мать осталась Девою, и тотчас, спаленная пламенем, рука ее отсохла. [225] Обе наши руки — левая — Критика, и правая — Апологетика, осязая, пытая, «было это или не было?» — как бы тоже не отсохли, спаленные тем же пламенем. Люди могут ли о том говорить, о чем Херувимы и Серафимы, закрывая лица в ужасе, молчат?
224
Faust, I, Nacht.
225
Pseudo-Matheus, с. XIII.
– Protoev. Jacobi, XVII–XX.
– Th. Keim. I, 367–368.
Мать подносит дитя свое к рождественской елке; горящей огнями, как Вифлеемская ночь горела звездами; дитя еще говорить не умеет, ни даже смеяться, но жадно тянется к свету, смотрит на него широко, от радостного удивления-ужаса, раскрытыми глазами и видит, что «Свет во тьме светит, и тьма не объяла его».
Может быть, дитя все еще помнит, что мы уже забыли: два Божьих подарка миру на елку — два Солнца: то, дневное, меньшее, и это, ночное, большее.
Так бы и нам взглянуть на Рождество, чтобы увидеть его и понять лучше всех богословов и критиков.