Икарус
Шрифт:
– Я давал ракету к отступлению – наконец, продолжил капитан – почему вовремя не выполнили мой приказ?
– Так мы же и отступили, сеньор капитан – только и смог найти я, что ответить.
– Когда вы отступили, мать вашу? – почти выкрикнул ротный
– Когда зомбаки взорвали танк и пошли в атаку.
– Пресвятая Дева – с надрывом в голосе выкрикнул мой командир – да я этот грёбаный танк послал прикрывать ваш отход! В это время все остальные взвода были уже на исходной!
Ротный сделал паузу и добавил уже спокойнее:
– Ракету к отступлению я дал за четверть
Я стоял молча, вытянувшись и прижав руки к бёдрам, и ничего не мог сказать в оправдание. Когда же он пустил эту свою чёртову ракету? Скорее всего, когда миномётчик гонял меня по всей улице, как зайца.
– Ты что, не видел ракеты? – в тоне уже послышались примирительные нотки.
– Никак нет, сеньор капитан. Скорее всего, как раз в этот момент я попал под миномётный обстрел.
– Ладно – произнёс ротный уже совершенно спокойным голосом – Я всё видел. Танку я как раз дал команду уничтожить миномёт, чтобы вы могли отойти. Эх, жалко танк!
Помолчав немного, он добавил: – И людей положили сегодня дохрена. Если так дальше пойдёт – завтра воевать некому будет.
– Ты ранен? – обратил он, наконец, внимание на мой разорванный и окровавленный рукав.
– Осколком задело, думаю, ничего страшного.
– Ладно, пока свободен, потом разберёмся – капитан, как мне показалось, обречённо, махнул рукой – И, да, в лазарет сходи, мне комвзвода живые нужны.
Я козырнул и вышел из землянки. Иногда казалось, что ротный предвзято ко мне относится. Он мог наорать за, казалось бы, незначительный проступок. Иногда даже оскорбить. Три месяца назад даже лишил меня законного отпуска, а уж про то, чтобы представить к какой-нибудь награде – об этом, вообще, не могло быть и речи. Тем не менее, капитан всегда быстро отходил. Выражение его круглого лица типичного уроженца северо-востока Италии с маленькими узко посаженными глазками могло за секунду сменить выражение с гнева на доброжелательность. И ещё одна вещь, которая не прошла мимо моего внимания: он никогда не позволял себе не только накричать на меня, но и даже обратиться на «ты» в присутствии моих подчинённых.
В лазарет идти не хотелось: там работала медсестра, которая мне нравилась. Внешностью она была почти копией моей, теперь уже бывшей, Франчески. Франчески, из-за которой я здесь, собственно, и оказался. Но медсестра была фронтовой подругой капитана. Поэтому я сразу побрёл к себе – в лейтенантский блиндаж, еле волоча наливающиеся свинцом ноги. День заканчивался. Огромный красный круг солнца погружался туда, где сейчас был мой дом, отец с матерью и всё то хорошее, что я оставил в прошлой жизни. С каждой минутой мороз крепчал, вонзаясь острыми стальными иглами в нос и щёки. Господи! Зачем я здесь? В этой дикой стране, где девять месяцев в году царят снег и холод.
По дороге сделал небольшой крюк, чтобы зайти в хозвзвод. Там жил денщик командиров взводов – один на всех нас четверых. Я решил послать его в лазарет за бинтами и спиртом, чтобы самому обработать рану.
Из двери в нашу землянку дохнуло теплом и запахом жареного мяса. Пресвятая Дева! Мяса у нас не было уже не меньше месяца. Из Королевства последнее время подвозили в основном только рис да сушёные фиги. Ротные повара умудрялись из этих продуктов готовить с десяток блюд, но, всё равно, постоянно мечталось о чём-нибудь мясном. Скорее всего, мясо где-то раздобыл наш денщик Джанкарло – ушлый, небольшого росточка, чернявый малый с вечно бегающими хитрыми глазками.
Внутри было жарко. Печка в углу раскалилась докрасна. Запах мяса стал невыносимым, наполняя рот слюной. Я увидел двоих – за столом, уткнувшись взглядом в порезанную ножами самодельную столешницу и обхватив голову руками сидел Марио – мой земляк из Сицилии, командир третьего взвода. У стены в углу на своём топчане лицом к стене спал Габриеле. Он командовал первым взводом и по совместительству являлся помощником нашего капитана. Третьего – Рикардо – я не заметил. Все ребята, кроме него, служили в нашей роте дольше меня. Рикардо, молодой, моложе нас всех, весёлый паренёк из Апулии, прибыл к нам с лейтенантских курсов всего пару месяцев назад. Но мы все уже не представляли себе жизнь без его постоянных шуток и острот.
Услышав меня, Марио поднял голову. Взгляд его сразу вызвал нехорошее предчувствие.
– Рикардо убили – не поднимая глаз и почти не разжимая губ, глухо произнёс он.
Каждый из нас всегда внутренне был готов к тому, что завтра любой может уже не вернуться, но почему-то весть о том, что не вернулся именно Рикардо, тисками сжала сердце.
– Как? – спросил я упавшим голосом.
– Говорят, на мину напоролся – Марио пожал плечами – Я сам не видел, мы по соседней улице шли. Уже после начала отхода.
Он помолчал немного, затем добавил, кивнув на стоящую на столе сковороду с кусками жареного мяса:
– Ты давай, мясо ешь.
– Откуда мясо?
– Да в соседней роте лошадей сегодня миномётами побило, так наш Джанкарло подсуетился.
Моя догадка насчет источника происхождения мяса подтвердилась. После известия о гибели Рикардо мяса уже не хотелось. Я подсел к столу сбоку от Марио и положил голову на руки. Господи Иисусе! Сегодня у меня восемь человек, в других взводах ещё сколько-то, Рикардо вот. За месяц из взвода в сорок бойцов осталось, фактически, неполное отделение. И за весь месяц – ни одного бойца в пополнение. Не удивлюсь, если в качестве следующего пополнения нам привезут тедесков.
Мысль эта вызвала усмешку. Я вспомнил, как полтора года назад чуть сам не стал тедеском. Отец рассказывал, что раньше, когда ещё его дед был молодым, тедесками называли тех, кто жил к северу от Альп. Но после того как Господь около ста лет назад покарал род людской, наслав сначала экономический крах, затем цунами а, в довершение всего, ещё и холод, через Альпы на юг потянулись толпы беженцев. Их ловили и заставляли бесплатно работать. Создалась даже целая отрасль по торговле этими бесплатными работниками. Со временем они расплодились, и сейчас их можно увидеть повсюду. Больше всего, конечно, тедесков работает на плантациях, но можно их также увидеть и на производстве.