Икона из скита
Шрифт:
– А когда пароход придет, будем на небесах с богом разговаривать. За такие дела, что с тобой творим в лагере, до суда не доживают. Утром арестуют – к вечеру расстреляют, повяжут вечером – утром по холодку к стенке поставят. У чекистов такие дела быстро делаются.
– Может, зря волнуешься, пронесет?
Начальник встал, подошел к двери и прислонил ухо, ее приоткрыл, выглянул в коридор:
– Понос проносит, крайний срок завтра к вечеру надо уходить. Есть у меня одно укромное место, там и перекантуемся, пока все уляжется. Так сказать, земля предков. Да и все знают, я на выходные дни уплываю
– Предлагаешь отсидеться в местном поселке? Нас там сразу повяжут, жители сдадут!
– Какой поселок?! Я что, по-твоему, похож на самоубийцу? В ските спрячемся. В нем не сло-о-вят! Скит я только один знаю, так сказать, остался последний из «могикан». Еще мой дружок, капитан парохода, о нем в курсе. В нем жили мои предки староверы, но они все умерли. Мне повезло, остался живой благодаря геологам, случайно к нам забрели, я еще мальчонком был. Болезнь, какая-то пришла в скит, то ли холера, то ли чума, черт ее знает, всех покосила. Спасибо геологам – пристроили в интернат. А там советская власть меня крепко подняла на ноги, выучила, еще бы годков пять поносил полковничьи погоны и генеральские лампасы надел. Война помешала и, как на грех, тебя встретил. Это ты мне все карты спутал, карьеру испортил.
– Вот те на! Я и крайним оказался! Ты же сам первым предложил таскать золото с прииска. Мы, пленные немцы, никогда бы не догадались до воровства. Да и зачем оно нам это золото, в твоем лагере всеми делами зэки рулят. А у них свои законы – кто слабее на том и едут. Оказывается, я и виноват, даже обидно слышать. Если и в чем-то виноват, то доверился своему окружению, тебе стуканули, а так бы сбежал, как вы русские любите говорить – ищи ветра в поле.
– До первой сосны сбежал бы. В тайге не убежишь, летом мошкара, зимой волки, это тебе не Германия с гладкими дорогами и тропками. В сибирской тайге буреломы и болото на тысячи километров.
Курт смело ответил:
– А нам, немцам, терять нечего, все равно в лагере сгнием, кто нас домой отпустит.
– Это ты, верно, мыслишь, кто вас, фашистов, отпустит. Не шли бы воевать с русскими, живыми остались. Сидели бы дома на печи в обнимку с фрау. Так нет, захотелось приключений поискать в России, сейчас вы их получили. Радуйтесь, что к стенке не поставили, а то бы сейчас кормили русских червяков.
Курт ехидно улыбнулся:
– Так и ты, начальник, не по доброй воле в лагере служишь. Вместе с зэками мотаешь срок, только что погоны носишь, разница небольшая. А жизни тут нет – каторга. Из культурных заведений почта да ларек с водкой. Еще нужно посмотреть, кто из нас отбывает срок.
Начальник призадумался, решая, что ответить. А Гитлер смело разговаривает, сомнения берут, а не агент ли он особиста, тогда его план так и останется планом – не быть ему хозяином жизни. Пауза с молчанием затянулась, надо ему ответить, человек он умный, на мякине его не проведешь. Выдает себя за простака, но и он не лыком шит, психологию зэков изучил, как пять своих пальцев – веры им нет:
– А ты, Курт, прав, голова у тебя варит.
– Так я в германской армии по должности был тебя выше – никак оберфюрер СС.
– Читал, читал твою биографию, воевал ты достойно, настоящий офицер германской армии. Полная грудь орденов. Хочу тебя обрадовать! – сказал с
Курт, не подавая вида, что новость о приезде гостей его расстроила, ровно ответил:
– Мне такие же слова зэки говорят, отвечаю прямо в глаза: «работаю» на НКВД, пока моим словам «верят». Ложусь спать, а сам думаю: а доживу ли до утра? Свои же немцы придушат, винят, что мы, сотрудники СС, развязали войну, про блатных вообще не говорю – волком смотрят. Одно спасает, знают, что с тобой дела темные ворочаю. А так бы давно придушили и прикопали в лесочке.
Начальник серьезным голосом сказал:
– Так насчет блатных, чтобы был в курсе. Я с законником переговорил, он тоже готовится. Без него нам свой план не осуществить, знает много, придется с собой брать, заодно и его подельника.
Курт от слов начальника аж привстал:
– Так он, выйдя из лагеря, первое, что сделает, нас поставит на нож и золото заберет. А его не килограмм, на всю жизнь хватит, детям и внукам достанется. Не боишься, что такое произойдет? Я вот не уверен!
– Не думаю, – задумчиво ответил начальник, почесав свой затылок. – Зэкам без меня из тайги не выбраться. Тут путь один – рекой, а она вся под контролем органов. Не было бы моего товарища по детдому, все-таки он капитан судна, я бы сидел и не рыпался, обещал помочь.
Курт задумчиво спросил:
– А капитан твой не подведет, возьмет и стуканет в НКВД?
– Мы с ним детдомовцы, а у нас беспризорников предательство не канает, слово держим – это как у офицеров «честь имею!». Знаком с ним давно, из одной чашки щи пустые хлебали, не раз голодали, нет, он не подведет. До самого океана доставит, а там иностранные суда. У него знакомые капитаны, обещал все устроить, конечно, не бесплатно, жить-то всем хорошо хочется.
– Риск большой, знают много народу, если бы вдвоем, другое дело, а так четыре человека, гарантии нет, – рассудил Курт и отпил из кружки чай.
– Я ж тебе говорю идти нам в побег без блатных ну никак нельзя, законник нас сдаст, так прямо и сказал. Особист только этого и ждет, вот тут и подумаешь, что лучше выбрать. Я и одежду уже для всех приготовил, недалеко от лагеря прикопал, на бережку. По пути заберем, куда я с вами в зэковской робе, если что до первого столба.
Курт нервно покрутил на столе стакан с чаем:
– А твой законник двойную игру не ведет – нашим и вашим? Может, лучше его пристрелить за попытку побега, что нельзя подстроить? На крайний случай в карцер закрыть, пока сидит, мы уже далеко уплывем.
Начальник, подумав, сказал:
– Закрыть не получится, догадается, да и блатные бучу подымут, никак второе лицо после меня в лагере. Нет, этого делать не стоит. Пристрелить говоришь, он же бежать не собирается и не так-то просто все организовать, был бы простой зэк, все-таки он вор в законе. Назначен энкавэдэшниками, сам знаешь их человек – штатный сотрудник, только что погон не носит.
– А зачем ему с собой брать подельника, лишний рот, да и перевес не в нашу пользу?
Начальник хмыкнул: