Икона из скита
Шрифт:
Сильвестр Карпович завел мотор и поплыл на середину реки. Скрывшись за излучиной, громко сказал:
– Господа арестанты, просыпайтесь, вы на свободе! – и откинул полог.
Курт, услышав слова хозяина, соскочил на ноги и, крутя бедрами, дрожащим голосом проговорил:
– Тело не чувствую, продрог как суслик, так у вас русских говорят?
– Главное, чтоб язык твой фашистский не онемел, – посмеялся над ним Веревка. – Ну как, бродяги, будем делить добычу поровну или по-братски, – и вынул нож из голенища сапога, следуя его примеру, казначей тоже достал нож. Сильвестр Карпович рукой потянулся в карман,
– Гражданин начальник, не советую испытывать свою судьбу. Вот и узнали, где ты прячешь волыну. Что, в штаны наложил? – говорил улыбаясь. – Не боись, я ж не фраер дешевый, добро не забываю! Хозяин, разве я могу поднять на тебя руку?! Ты нам бог родной, свободу дал, мы же не последние суки. По гроб жизни обязаны. А ты хотел нас пристрелить. Извини. Забудь мою шутку.
– Ух ты! – выдохнул хозяин. – Ну ты меня напугал. Больше так не делай. Аж в пот бросило, – и рукавом вытер пот со лба. – Так и сердце может остановиться, а хочется пожить и пожить красиво, как вы, блатные, любите говорить. Я уж и вправду подумал, на нож поставишь, – а сам думая: в следующий раз Веревка сценарий поменяет, зарежет как поросенка, рука у него не дрогнет, за душой пустота.
Веревка ловко жонглировал ножом:
– Все люди хотят жить красиво, нет разницы – блатной ты или вертухай. А ты что примолк, – обвел взглядом Курта с ног до головы. Курт, замерев, стоял в полный рост. – Тоже испугался, в штаны наложил, а еще воевал. Это вам, немцам, не с французами воевать, русского увидел – снимай штаны, все равно он тебе их первым снимет. Оберфюрер СС! Слово-то какое непонятное фрицы придумали, трезвому и не выговорить, вдобавок к ним буквы прилепили СС. – Положил руку на его плечо. – Не бойся, мы сейчас одним миром мазаны – уйти от легавых живыми. У меня не первый побег, знаю, как тяжело уходить от погони. В одиночку в тайге не выжить. И куда поплывем, гражданин полковник, в твоих руках все козыри. Банкуй!
– В скит поплывем, дождемся парохода. У меня договоренность с капитаном, – Сильвестр Карпович понимал, каждое им высказанное слово зэками воспринимается, что он их обманывает. Такова их воровская сущность – людям не доверять.
– Что ж, можно и подождать парохода, бывали случаи и не столько времени ждал, чтоб лоб зеленкой не помазали. – Веревка сказал грозным тоном, что всем стало понятно, в их компании с этого момента он главный, хотя не носит полковничьих погон, как хозяин зоны. Курт посмотрел на Сильвестра Карповича, а он на него, их взгляды сошлись, оба понимали: вчерашний разговор за чаем пошел не по намеченному плану и причина – зэки, и он подтвердился.
Отплыв на некоторое расстояние, Сильвестр Карпович повернул катер к берегу. Причаливая, скомандовал:
– Видите вон ту кучу веток, – показав на нее рукой, – это скрад. Быстро переодеваться, продукты сносите в катер. Я тоже переоденусь, за рыбаков сойдем. Ясно?
Веревка за всех ответил:
– Что-то мы на рыбаков не похожи – кожа да кости. Люди взглянут на наши рожи и сразу поймут, кто мы такие.
– Ты что предлагаешь здесь на бережку разбить «цыганский табор», харчевню открыть?
Веревка первым спрыгнул на берег, недовольно отреагировал:
– В твоей зоне жиру не накопишь. Повара варят щи для зэков из свиных рулек, а мясо по себе разбирают. Посмотришь
– Зэкам не положено есть мясо, на свободе откормите свое рыло. Хватит базарить, шевелите копытами, впереди долгий путь, – хозяин ответил на его же жаргоне, надеясь в душе, что роль главного в этой команде он не утратил, оставаясь все еще начальником лагеря.
Переодевшись и сев в катер, казначей сразу запел песню:
Мне цыганка на вокзале нагадала
Дальнюю дорогу и казенный дом,
Счастья и любви мне пожелала,
И в жизни не жалел чтоб ни о чем.
Я руку золотил ее цыганскую
И все просил: «Ты больше расскажи
Про жизнь мою шальную арестантскую,
Где много фальши, пошлости и лжи».
– Эй ты, загнанный вор, – обратился к нему Сильвестр Карпович, – ты репертуар-то свой блатной попридержи, не в зоне находишься. Пой то, что нормальные люди поют, калинку-малинку или как там «Ой, мороз-мороз, не морозь меня, моего коня!», – предложил слова из народных песен.
– А кто нас здесь на реке слышит, если что водяной, – казначей дерзко ответил и улыбнулся скользкой улыбкой, явно ненавидя хозяина.
Сильвестр Карпович посмотрел на Курта, а он на него, оба снова поняли, это только начало их общения с блатными, а что будет далее?
– Слышат, не слышат, а поостеречься не мешает. Ну, если так хочешь петь, пой. Меня больше всего волнует в нашей компании Гитлер. Курт, ты как будешь с народом общаться, акцент свой немецкий не скроешь, сразу догадаются, что ты не русский?
– Я уже над этим вопросом думал, скажу, что родом из Прибалтики.
– Хм, из Прибалтики, так там у них тоже другой говор. Не пойдет.
Курт, раздвинув руки в стороны и подражая блатным выходкам Веревки, сказал:
– Так под кого мне тогда канать?! Скажи, я подстроюсь!
– Лучше помолчать. На крайняк скажи, что ты немецкий антифашист, все ближе к теме.
– Хм, а что?! Можно назваться и антифашистом, если разговаривать с органами не буду, а там быстро вычислят, документов-то у нас нет.
– Обещали сделать, только бы парохода дождаться.
В разговор вмешался Веревка:
– Дождаться парохода? Это полбеды, а с золотом как? В чемодане его не понесешь, ручка отлетит, и в штаны не спрячешь, мусора сразу заметут.
Сильвестр Карпович подытожил разговор:
– Как сядем на пароход, тогда и решим. А пока нам еще надо доплыть без приключений до скита…
Ближе к полуночи, подплывая к скиту, Сильвестр Карпович прервал долгое молчание:
– Что-то я не пойму, у меня, что с глазами не все в порядке, посмотрите, костер горит или мне уже блазнит? – взволнованно стал говорить, вглядываясь вдаль. – Я уже с вами чокнулся. Да нет, точно костер. Поглядите-ка и самолет. Рекой, что ли, его принесло, никак не пойму. Это что? – говорил, явно испугавшись такому развитию событий, ведь был уверен, в ските, кроме него, никто не бывает. – Придется к костру причалить, разузнать. Да смотрите не конфликтуйте, как и говорил: мы рыбаки, приехали отдохнуть, половить рыбу. Работаем на пилораме, рабочие мы, чтобы не запутаться. Понятно? И язык свой блатной попридержите, говорите нормальным языком.