Илартания. В объятиях сна

Арунд Ольга

— Обязательно, — Воланд начал расстёгивать пиджак, не отрывая от меня насмешливого взгляда. Хорошо, румянец можно списать на алкоголь, как и то, что в комнате вдруг стало очень жарко.

Отбросив пиджак, он расстегнул манжеты и первые две пуговицы рубашки и я сдалась — отвела взгляд, внезапно очень заинтересовавшись видом из окна. Я, конечно, догадывалась, что происходило совсем не то, о чём я подумала, но выдерживать его взгляд больше не могла. Тихий смешок заставил меня вернуть взгляд, чтобы убедиться, что Воланд закатал рукава рубашки до локтя и с самым невинным видом предложил:

— Вина?

— Не откажусь.

Оказалось

очень уютно и как-то правильно что ли просто сидеть рядом и молчать. Не знаю о чём думал Воланд, а я никак не могла успокоиться, с ужасом вспоминая тот объём информации, который нам преподавали на истории мира, осознавая как далеко всё это от правды.

Конечно, официальная версия намного благородней реальной, особенно в той части где им помогает вор, и вызывает гораздо меньше вопросов, но как тогда в действительности выглядела война с аргатинами? И были ли они настолько жуткими головорезами как нам их преподносят?

Вспомнив взгляд Воланда, когда он рассказывал о своих родителях, я поняла, что да — были. Может быть не все и не совсем уж отморозками, но ни одной стране мира не придёт в голову вырезать целый элот просто потому, что он попался на пути. Тяжёло вспоминать основы с первого курса, но кажется элот — населённый пункт, не оснащённый контуром и не имеющий административного центра, с населением не превышающим сто человек. Родители, дети, внуки…Я даже представить не могла какого это, потерять всех своих близких за несколько часов.

— Триш, прекращай, — позвал Воланд, — у тебя всё на лице написано. Это было пятьдесят лет назад, нет никакого смысла переживать сейчас.

— Это выше моих сил, — грустно улыбнулась я, не отрывая взгляда от огня.

— Тогда это будет последней историей, которую я тебе рассказал. — А вот это уже угроза, но его не впечатлил мой возмущённый взгляд. — Не надо сверкать глазами, учись абстрагироваться от внешних раздражителей, поверь, тебе это ещё не раз пригодится!

— Может когда-нибудь и научусь, — фыркнула я, встала и, осторожно наступая на правую ногу, с удовольствием села рядом с камином на тот самый ковёр, стоивший мне травмы. Бокал я предусмотрительно забрала с собой — такими темпами за оставшуюся неделю я стопроцентно сопьюсь.

Здесь остро ощущался жар от огня, но и вид на языки пламени был потрясающий, такой, что я выпала из реальности, забыв где нахожусь. В себя мне привёл насмешливо прозвучавший вопрос:

— Не боишься обжечься? — И что-то подсказывало, что спрашивал Воланд не о камине.

— Рано или поздно наступает момент, когда ты перестаёшь бояться, — пожала плечами я, спиной чувствуя его пристальный взгляд, обжигающий гораздо сильнее пламени.

Интуиция подсказывала, что сегодня мы прошли точку невозврата. Что Воланд принял решение и теперь спокойно и без спешки следует к намеченной цели, о которой я даже не догадывалась. Хотя, раз уж у нас выдалось такое необычное свидание, почему бы не спросить? Развернувь вполоборота, чтобы видеть выражение его лица, я прямо спросила:

— Чего ты хочешь?

— От жизни? — с насмешкой уточнил он, подавшись вперёд, но я не позволила йти от темы.

— От меня.

— Может, мы поговорим об этом чуть позже?

— И насколько позже? — взметнула я бровь.

— Дней через пять, — просветил меня Воланд относительно своих планов, и по интонации,

с которой это было сказано, я поняла что настаивать на объяснениях нет смысла.

— Хорошо.

Его замалчивание, как ни странно, не пугало. У меня были свои планы на жизнь и далеко не факт, что наши с ним намерения совпадают. Поднявшись, почувствовала что нога почти не болит. Под его взглядом я прошла и забрала туфли, не имея никакого желания снова в них влезать, поэтому, держа обувь в одной руке, я обернулась к нему.

— Мне пора.

— Уже уходишь? — Вряд ли Воланд был бы против. реши я остаться.

— Мы и так засиделись, — он подошёл с интригующей улыбкой на губах.

— Звучит так, словно тебе нужно добираться домой через весь город, а завтра с утра идти на пары, — я улыбнулась, представив эту картину.

— В этом случае я ушла бы гораздо раньше.

— Значит, мне повезло. — Мы смотрели друг другу в глаза и я никак не могла решительно развернуться и уйти.

Удивительно, но сейчас в нём не было тех поспешности и настойчивости, которая сопровождала первые наши встречи.

— Спокойной ночи, — разорвала зрительный контакт, но не успела сделать и шага — он удержал меня за руку.

— Ты собираешься идти так? — он выразительным взглядом указал на мои босые ноги.

— Брось, здесь идти три шага! — Я махнула рукой с туфлями в сторону двери и, освободив вторую развернулась чтобы уйти.

Но, конечно, зачем со мной спорить, тратя лишние слова, если можно сделать по-своему?.. Именно в этом ключе бродили мои мысли, пока он со мной на руках сделал эти злосчастные три шага и, дождавшись, пока охранник номер два распахнёт перед ним дверь, поставил на ноги уже в моей гостиной. Его забота отдавала паранойей, но я с трудом сдерживала довольную улыбку.

— Спасибо за чудесный вечер, — с тёплой улыбкой поблагодарил Воланд, обнимая меня за талию.

— Я рада, что провела его с тобой, — чувствуя, что начинаю краснеть, я опустила взгляд, но он не дал, приподняв моё лицо за подбородок.

— Спокойной ночи, — и взгляд, и голос были интригующими, поэтому я никак не ожидала, что он легко поцелует меня в уголок губ и оставит одну.

Понимая, что Воланд добивается чего-то определённого, я ушла в спальню, где таблер мерцал всевозможными цветами, демонстрируя как я всем нужна.

Глава 28

Трём адресатам отправилось сообщение примерно одного содержания — брату, Меди и родителям — о том, что со мной всё в полном порядке.

Сейчас у меня осталось одно желание — завалиться на кровать и заново прокрутить в голове весь сегодняшний вечер. Удивительно восхитительный, который состоялся исключительно благодаря внушению Саши, за что, уверена, я ещё не раз скажу ей спасибо.

Сегодня впервые за всё время знакомства с Воландом, я чувствовала себя уверенно. Не боялась, не нервничала, не просчитывала каждый свой шаг и каждое слово, а искренне наслаждалась его обществом. Пусть иногда смущалась или возмущалась, но без налёта истерии и, кажется, это пришлось по вкусу нам обоим. Он тоже не пытался откровенно меня соблазнить или спровоцировать, не считая того якобы раздевания, и был расслаблен, спокоен и надёжен, что ли… Я не могла описать свои ощущения, но это не отменяло того, что ещё не один вечер мне хотелось бы провести в его компании.