Илиада. Одиссея. Избранные главы

Гомер

После войною ходил на солимов, народ знаменитый;

¹⁸⁵ В битве, ужаснее сей, как поведал он, не был с мужами;

В подвиге третьем разбил амазонок он мужеобразных.

Но ему, возвращавшемусь, Прет погибель устроил:

Избранных в царстве пространном ликиян храбрейших в засаду

Скрыл на пути; но они своего не увидели дома:

¹⁹⁰ Всех поразил их воинственный Беллерофонт непорочный.

Царь наконец познал знаменитую отрасль бессмертных;

В

доме его удержал и дочь сочетал с ним царевну;

Отдал ему половину блистательной почести царской;

И ликийцы ему отделили удел превосходный,

¹⁹⁵ Лучшее поле для сада и пашен, да властвует оным.

Трое родилося чад от премудрого Беллерофонта:

Мужи Исандр, Гипполох и прекрасная Лаодамия.

С Лаодамией прекрасной почил громовержец Кронион,

И она Сарпедона, подобного богу, родила.

²⁰⁰ Став напоследок и сам небожителям всем ненавистен,

Он по Алейскому полю скитался кругом, одинокий,

Сердце глодая себе, убегая следов человека.

Сына Исандра ему Эниалий, несытый убийством,

Свергнул, когда воевал он с солимами, славным народом.

²⁰⁵ Дочь у него – златобраздая гневная Феба сразила.

Жил Гипполох, от него я рожден и горжуся сим родом.

Он послал меня в Трою и мне заповедовал крепко

Тщиться других превзойти, непрестанно пылать отличиться,

Рода отцов не бесчестить, которые славой своею

²¹⁰ Были отличны в Эфире и в царстве ликийском пространном.

Вот и порода и кровь, каковыми тебе я хвалюся».

Рек, – и наполнился радостью сын благородный Тидеев;

Медную пику свою водрузил в даровитую землю

И приветную речь устремил к предводителю Главку:

²¹⁵ «Сын Гипполохов! ты гость мне отеческий, гость стародавний!

Некогда дед мой Иней знаменитого Беллерофонта

В собственном доме двадцать дней угощал дружелюбно.

Оба друг другу они превосходные дали гостинцы:

Дед мой, Иней, предложил блистающий пурпуром пояс;

²²⁰ Беллерофонт же златой подарил ему кубок двудонный:

Кубок и я, при отходе, оставил в отеческом доме;

Но Тидея не помню; меня он младенцем оставил

В дни, как под Фивами градом ахейское воинство пало.

Храбрый! отныне тебе я средь Аргоса гость и приятель.

²²⁵ Ты же мне – в Ликии, если приду я к народам ликийским.

С копьями ж нашими будем с тобой и в толпах расходиться.

Множество здесь для меня и троян, и союзников славных;

Буду разить, кого бог приведет и кого я постигну.

Множество здесь для тебя аргивян, поражай кого можешь.

²³⁰ Главк! обменяемся нашим оружием; пусть и другие

Знают, что дружбою мы со времен праотцовских гордимся».

Так говорили они – и, с своих колесниц соскочивши,

За руки оба взялись и на дружбу взаимно клялися.

В оное время у Главка рассудок восхитил Кронион:

²³⁵ Он Диомеду герою доспех золотой свой на медный,

Во сто ценимый тельцов, обменял на стоящий девять.

Гектор меж тем приближился к Скейским воротам и к дубу.

Окрест героя бежали троянские жены и девы,

Те вопрошая о детях, о милых друзьях и о братьях,

²⁴⁰ Те о супругах; но он повелел им молиться бессмертным

Всем, небеса населяющим: многим беды угрожали!

Но когда подошел он к прекрасному дому Приама,

К зданию с гладкими вдоль переходами (в нем заключалось

Вкруг пятьдесят почивален, из гладко отесанных камней,

²⁴⁵ Близко одна от другой устроенных, в коих Приама

Все почивали сыны у цветущих супруг их законных;

Дщерей его на другой стороне, на дворе, почивальни

Были двенадцать, под кровлей одною, из тесаных камней,

Близко одна от другой устроенных, в коих Приама

²⁵⁰ Все почивали зятья у цветущих супруг их стыдливых),

Там повстречала его милосердая матерь Гекуба,

Шедшая в дом к Лаодике, своей миловиднейшей дщери;

За руку сына взяла, вопрошала и так говорила:

«Что ты, о сын мой, приходишь, оставив свирепую битву?

²⁵⁵ Верно, жестоко теснят ненавистные мужи ахейцы,

Ратуя близко стены? И тебя устремило к нам сердце:

Хочешь ты, с замка троянского, руки воздеть к Олимпийцу?

Но помедли, мой Гектор, вина я вынесу чашу

Зевсу отцу возлиять и другим божествам вековечным;

²⁶⁰ После и сам ты, когда пожелаешь испить, укрепишься;

Мужу, трудом истомленному, силы вино обновляет;

Ты же, мой сын, истомился, за граждан твоих подвизаясь».

Ей отвечал знаменитый, шеломом сверкающий Гектор:

«Сладкого пить мне вина не носи, о почтенная матерь!

²⁶⁵ Ты обессилишь меня, потеряю я крепость и храбрость.

Чермное ж Зевсу вино возлиять неомытой рукою

Я не дерзну, и не должно сгустителя облаков Зевса

Чествовать или молить оскверненному кровью и прахом.

Но иди ты, о матерь, Афины добычелюбивой

²⁷⁰ В храм, с благовонным курением, с сонмом жен благородных.