Илимская Атлантида. Собрание сочинений
Шрифт:
В полдень почтальон принес телеграмму, в ней было три страшных слова: «Мама умерла ночью».
Трудная встреча
Время – та таинственная, труднопостигаемая категория бытия, которая, кажется, не может быть точно выражена никакими законами. Время может тянуться и мчаться, ускоряться и замедляться, даже становиться неподвижным. Образ неподвижного времени, точнее, бытия в Боге, известен нам по русским иконам. В границах личного жизненного опыта время поддается приблизительному осмыслению только как часть вневременного бытия. Связанное с движением, с развитием и отдельной человеческой жизни,
Долго и трудно такое понимание времени, а точнее, смысла жизни, обреталось Михаилом. Четвертый десяток лет он живет и работает в Санкт-Петербурге. Позади учеба в техникуме, работа, опять учеба, но уже по вечерам в институте, и работа, работа. Встреча с любимой женщиной, создание семьи, рождение дочерей.
Сначала казалось, что случай выбрал его из десятков таких же, как и он, молодых, упорных, и поставил во главе строительного управления. На важнейшей стройке страны. Также случай помог преодолеть многочисленные преграды, связанные с получением жилья в Северной столице во времена Советской империи. И то, что другим людям приходилось решать эту основную жизненную проблему десятки лет, а ему удалось быстро и без особого напряжения, – верилось, произошло по воле случая.
Жить Михаилу в Питере, особенно в первые годы, было трудно. Он скучал по щедрому сибирскому солнцу, по своим землякам-сибирякам, общительным и понятным, по алмазным сибирским рекам и благоуханным цветам. Низкие тяжелые облака, холодные ветры, непрерывные дожди – все это раздражало, заставляло с грустью вспоминать край своего детства и юности. Да и люди здесь казались более замкнутыми, обособленными, ревниво оберегающими свой задушевный мир.
Однако интересная работа, сложнейшие объекты, которые не имели аналогов на всем белом свете, блистательной красоты город смягчали ощущения и впечатления, и все постепенно становилось родным. Молодость любопытна, Михаил выкраивал время на прогулки по городу, на посещение музеев и театров.
Он разделил Питер на два города. Исторический и обыкновенный, типовой, каких сотни в стране. Типовые кварталы для простоты называют «спальными районами». Вначале и Михаил с семьей жил в таком районе, но через несколько лет переехал в центр, в настоящий Петербург. Жить в исторической части города тоже нелегко, как будто живешь в музее, все на обозрении. В спальных районах тоже не лучше; большая скученность, неудобный транспорт. Чего стоит одна дорога с работы до дома! Однако он не задумывался об всем этом – не было времени. Главным смыслом его жизни была работа.
Работа, упорство и настойчивость – самое главное в профессии строителя. Михаилу стали поручать все более значимые объекты, связанные с обороной страны. Он гордился подобным доверием и оправдывал его. Дома его не видели сутками. Но это сверхнапряжение делало его сильным, выносливым и уверенным в себе человеком. Он поднимался по служебной лестнице, получая колоссальный опыт и вкладывая его в очередную ответственную должность. Пришло время, когда Михаилу доверили руководить крупнейшим коллективом, выполнявшим сложнейшие строительные задачи. Время на семью оставалось совсем мало. Спасибо любимому человеку, другу, жене Нине, которая понимала его и заботились о нем, взяла всю домашнюю нагрузку на себя.
Он
Однажды отважился, полетел на родину, но не добрался, помешала погода. Вернулся и снова окунулся в дела. Да и как уйдешь от них. Общество стало новым, к власти пришли другие правители. Прежние-то мало заботились о людях, всё больше на словах, а новые и про слова забыли, занялись только собой. Пенсии стали такими экономными, что жить на них невозможно и умереть нельзя – денег не хватит на простенький гроб и могилу. Какой уж тут отдых, тяни лямку, пока не упадешь. Но люди верят, надеются, ждут лучшего, как и во все времена.
Михаил поседел, постарел, набрался жизненного опыта, научился думать и анализировать. Вместе с этим приобрел множество возрастных болезней, от которых, увы, никуда не деться. Человеческий организм, как и любой механизм, имеет свойство изнашиваться: какие-то детали выходят из строя, что-то требует замены. Ничего нового в жизни не происходит, всё как у всех; детство, отрочество, юность, зрелость и старость. Только у каждого своя задача, и поэтому свой срок существования на земле.
Несмотря на завещание матери, религия в жизни Михаила занимала едва ли не последнее место. Сказать точнее, вообще никакого места не занимала. Правда, он не был убежденным атеистом, иногда в церковь заглядывал, но к церковным обрядам был равнодушен.
В Санкт-Петербурге многие церкви пережили богоборческую власть, многие сохранились с царских времен. Михаил любил ходить в собор Петра и Павла, который был почти ровесником города, здесь хоронили русских царей, начиная с Петра Великого. Часто бывал в Казанском соборе, когда-то главном общегородском храме, поражавшем своим величием и монументальностью, вековой историей, накрепко связанной с историей России. Но ни роскошь внутреннего убранства, ни красота богослужения почему-то не трогали душу человека, десятилетия верно служившего Отечеству.
Вера в коммунистические идеалы мало затронула Михаила. От веры в Бога он оказался далек по другим причинам. В родной деревне не было церкви, а это чрезвычайно много значит в воспитании ребенка. Церковь могла благотворно воздействовать на детский ум, несмотря на оголтелую атеистическую пропаганду, которую вели в школе, в клубе, в газетах, журналах и книгах. Михаил оправдывал себя тем, что был равнодушен к вере, потому что все вокруг были атеистами. Ему внушили, что церковный пафос – лживый, искусственный, попы все врут, Бога нет, космонавты летали, никого не видели… Еще в юности Михаил увлекся театром, и именно театральный пафос послужил для него эквивалентом искренности и правды. В театре проходила часть его жизни, удовлетворялись нравственные потребности души. Это увлечение наложило отпечаток и на чувства Михаила, и на мысли, и на способ их выражения.