Иллюстрированная история суеверий и волшебства

Леманн Альфред

Еще одно обстоятельство заслуживает внимания. Хотя после пробуждения мы ясно сознаем бессмысленность и неправдоподобие сновидений, но в то время, как мы их видим, они кажутся нам естественными и понятными, и мы их считаем такой же действительностью, как и наши самые ясные восприятия в бодрствующем состоянии. Следовательно, сновидения суть галлюцинации. Для объяснения этого явления ссылались на особое состояние мозга во время сна, указывались и другие обстоятельства, напр., что долгий пост вызывает особенно живые сновидения. Но дело может быть объяснено проще и вернее. Когда я сижу в комнате и заставляю проходить перед собой картины прошлых путешествий по далеким странам, то я хорошо знаю, что эти образы суть только воспоминания, а не действительность, потому что я во всякое время невольно сопоставляю их с окружающим и сознаю их противоречие с текущими впечатлениями. Знакомые мне стены комнаты, звуки и шумы, происходящие в соседних помещениях и на улице, постоянно напоминают мне, где я на самом деле. Кроме того, я свободно распоряжаюсь картинами своей фантазии: ярко освещенные поля по произволу заменяю мрачными ледяными вершинами,

и такая власть над картинами и событиями дает мне отчетливое чувство, что это не действительность, а только воспоминания. Если же допустить, что я огражден от всех внешних впечатлений и потерял возможность посредством работы внимания направлять по желанию возникающие картины, то могу ли я отличить их от реально существующего? Очевидно, нет. Я не знаю более, что делается вне меня, и потому, оставшись наедине с образами воспоминаний, я не имею над ними более власти и не могу контролировать их путем сопоставления с текущими впечатлениями. Поэтому они воспринимаются как действительные факты. В таком именно положении мы находимся во сне, когда мы отделены от внешнего мира и не владеем более вниманием. Вполне естественно, что сновидения, возникающие и исчезающие по своим собственным законам и не контролируемые внешними впечатлениями, кажутся спящему подлинной действительностью. Правильность такого объяснения, т. е. что сновидения сходны с галлюцинациями, подтверждается следующими соображениями: когда у человека являются галлюцинации, т. е. образы фантазий принимаются им за нечто реальное, то, значит, эти образы отличаются особенной силой и яркостью. Из этого заключали, что и образы сновидений должны обладать особенной интенсивностью и именно поэтому-то и признаются за действительность. Однако это не верно. Известно, что сила действительных впечатлений, вплетающихся в сновидения, чрезвычайно преувеличивается.

Однажды мне казалось, что я лежу на операционном столе, и в руку мою была воткнута длинная игла, которая при обратном вынимании сильно поранила мне руку. Я почувствовал такую сильнейшую боль, что проснулся и почти дошел до обморока. Оказалось, что указанное место руки подверглось самому незначительному давлению со стороны ручки дивана, на котором я заснул.

Такое, весьма обычное, преувеличение доказывает, что реальные ощущения, влияющие на сознание спящего, гораздо сильнее, чем впечатления образов самих сновидений: весьма часто они получают решающее значение для содержания последних, и во всяком случае ощущаются много сильнее, чем наяву. В исключительных случаях сновидения, даже через некоторое время после пробуждения, сохраняют впечатление правдивости. Я неоднократно просыпался с убеждением, что мною только что сделано важное открытие. Так, напр., я изобрел прекрасный способ летания; стоило только сделать несколько определенных движений ногами и руками, как я перед тем поступал во сне. Но постепенно впечатление исчезало и для меня становилось ясно, что знаменитое открытие было только очень живым сновидением.

Причины сновидений

Мы раньше видели, что между сном и бодрствованием нет резкой границы и одно состояние постепенно и незаметно переходит в другое. Из этого вытекает естественное заключение, оправдываемое на самом деле опытом, что цепь представлений, начавшаяся при засыпании, тянется и во сне. Так как это продолжение совершается по закону ассоциации, причем одно представление вызывает другое, то такого рода сновидения можно назвать «сновидениями по ассоциации». Если верно, что с наступлением глубокого сна сновидения прекращаются, то нить ассоциаций должна прерваться, и сновидения, появляющиеся под утро, должны иметь уже другой характер и другую исходную точку. Тщательные исследования Вейганда и других над множеством сновидений доказали, что эти сновидения имеют исходной точкой раздражения нервов. Такие сновидения он назвал «снами раздражения». Хотя сознание наше во сне вообще весьма туго воспринимает внешние впечатления, однако все же легче всего доходят до него, вероятно, раздражения от давления и температуры, а ближе к утру слуховые и зрительные впечатления. Но наиболее обширное влияние на мозг имеет внутреннее состояние самого организма: свободное или затрудненное дыхание, кровообращение, химические изменения крови и тканей, состояние мышц, положение тела, голод и жажда, переполнение мочевого пузыря, всякие болезненные ощущения и т. д. Все это отражается на деятельности мозга и служит исходной точкой сновидений, хотя, конечно, течение их может видоизменяться под влиянием других раздражений, что, может быть, и составляет причину хаотического характера сновидений.

Конечно, найти исходный пункт сновидений в каждом данном случае невозможно. Так как мы часто сохраняем в памяти только заключительные формы его, то очень трудно подняться до его источника и определить первое раздражение, послужившее ему исходной точкой. Но даже и в тех случаях, когда мы помним все сновидение, иногда невозможно определить его первоначальную причину, которой могла быть скоропреходящая боль, или случайное положение тела, так как произведенное ими нервное раздражение часто уже исчезло при пробуждении. В подобных случаях кажется, что сновидение возникло как будто без всякой особой причины.

Рис. 83. Один из халдейских демонов, производящих кошмар

Если допустить, что одинаковое нервное раздражение всегда вызывает одно и то же ощущение, то позволительно думать, что повторное раздражение какого-нибудь центростремительного нерва будет всегда вызывать одно и то же сновидение. Опыт действительно подтверждает, что

у иных людей время от времени некоторые сны, конечно, за исключением мелких подробностей, повторяются. Даже более того, однородное нервное раздражение должно у разных людей вызывать аналогичные сновидения. Конечно, мы не можем ожидать, чтобы они были вполне тождественны, так как содержимое сознания у разных людей слишком не однородно, — факт, на который нам придется впоследствии обратить особое внимание; но если действительно доходящее до мозга нервное раздражение может влиять на ход сновидения, то мы должны у большинства людей встречаться со сходными снами, так как они возникают из сходных ощущений. Этот факт также подтверждается опытом.

Всякому, напр., известны существующие в сновидениях ощущения летания, падения с высоты, затрудненного дыхания и т. д. При последующем изложении мы узнаем, что такие сновидения зависят от известных состояний внутреннего чувства и вызываются определенным нервным раздражением, по силе и продолжительности оказывающим особое влияние на весь ход психической жизни во время сна.

Ощущения полета несомненно обусловлены очень свободным и легким дыханием. Вейганд приводит много примеров сновидений, где у него было такое ощущение, а проснувшись, он замечал, что дыхание его необыкновенно легкое. Однажды во время дневного сна на диване мне долго представлялось, что я с большим наслаждением поднимался и опускался в воздухе. Проснувшись, я заметил, что лежал на спине, с руками, вытянутыми по бокам, головой, откинутой назад, и приподнятой грудью (положение зависело от устройства дивана). Дыхание при этом было гораздо свободнее и приятное ощущение сильнее обычного. Психологическая противоположность летанию — давление, кошмар. Кажется, трудно найти более общеизвестную форму сновидения. Уже халдеи признавали особых демонов, занятых специально вызыванием этого явления. До нашего времени сохранилось поверие об особом существе, которому приписывают кошмар (домовой душит). Только в половине XIX столетия Борнер, который сам страдал от этого, после многих неудачных опытов напал на истинную причину этого явления, заметив, что оно неизбежно повторяется при всяком стеснении дыхания. Для того, чтобы убедиться в верности этого объяснения, он подыскивал людей, подверженных кошмарам, и делал над ними опыты. Среди сна он клал им на лицо толстое шерстяное одеяло. Тотчас испытуемый начинал делать глубокие и редкие вздохи, лицо краснело, дыхательные мышцы начинали работать сильнее, испытуемый стонал, но не шевелился, пока, наконец, сильным движением не сбрасывал с лица одеяла и снова успокаивался. После пробуждения всегда рассказывалось о сильном кошмаре: к спящему на грудь вскакивало противное животное и душило его. Один из подвергнутых опыту рассказывал, что зверь обыкновенно медленно влезает к нему на грудь, а теперь он явился одним резким скачком. Эта подробность очень хорошо подтверждает объяснение Борнера, так как внезапный скачок, конечно, соответствует сразу наброшенному одеялу.

Обыкновенно же стеснение дыхания наступает постепенно и соответственно этому спящему кажется, что враждебные чудовища подползают медленно. Появление «домового» в классической форме теперь, конечно, встречается редко в образованных классах, потому что вера в их существование уже отсутствует, а привидения являются только тем, кто в них верит; но кошмар при стесненном дыхании принимает другие формы.

Я сам в детстве страдал довольно часто кошмарами, но мои сны имели при этом определенное содержание: мне снилось, что я должен пролезть в отдушину погреба, в котором часто играл наяву; я забивался все глубже и глубже в отверстие, стены давили все сильнее, я не мог двигаться ни вперед, ни назад, начинал задыхаться, пока сильным движением не вылезал из отверстия. Этот пример показывает, как одно и то же раздражение вызывает у разных людей сновидения, хотя различные, но в основе которых находится одно общее представление.

Ощущение падения с высоты достоверно зависит от расслабления мускулатуры ног.

Я имел случай наблюдать такого рода явление при особо благоприятных обстоятельствах. Однажды утром, уже в полу сне, я лежал на спине с согнутыми коленями. Внезапно ноги мои соскользнули, вероятно потому, что сон сделался глубже и мышцы ног ослабели. При этом я ощутил ясное впечатление падения с высоты, но так как я уже почти проснулся и мог определить причину этого ощущения, то оно и не сопровождалось соответствующим сновидением.

Весьма часто ощущение падения есть развязка неприятного сна, где спящий подвергается преследованию. Для избежания опасности делается прыжок из окошка, или с высокой горы, и спящий пробуждается в ужасе. Такие сновидения обыкновенно связаны с неловким положением ног, причем кровообращение в одной из них нарушено вследствие давления на большой сосуд. Чтобы восстановить равновесие, сердце вынуждено усилить работу и с этим связано чувство страха, делающееся исходной точкой целого сновидения. Когда положение становится невыносимым, спящий делает резкое движение, нога скользит и получается ощущение падения, которым и заключается сон. Справедливость такого объяснения я проверял на себе, вызывая по произволу подобные сны тем, что засыпал, положив одну ногу на другую в известном, неудобном положении. Когда я просыпался при воображаемом падении, то пульс всякий раз бился гораздо сильнее нормального.

Ощущение оголенности появляется при падении одеял и действительном обнажении какой-нибудь части тела. Заслуживает внимания, что и здесь различные варианты сновидения обусловлены различным содержанием мыслей разных лиц: молодая дама видит себя в этом положении в бальном зале, профессор или проповедник на кафедре и т. д. Напор мочи очень часто служит определяющим мотивом для сновидений, которые все вертятся вокруг невозможности удовлетворить эту потребность. Кажется, эротические сны тоже часто зависят от переполнения пузыря.