Иллюзия любви
Шрифт:
– Нина! – снова раздалось. – Ни-ина... Я знаю, ты там... Я слышал, как ты пришла... Нина мне нужно... Нина, поскорее, я прошу тебя...
Надсадный кашель прервал почти неразборчивую речь.
Нина открыла глаза.
«Он уже не может подняться с кровати, – догадалась она, – уже не может подняться и дойти ко мне в комнату. Боже мой, сколько ему осталось? Еще неделя. Или два-три дня? Или того меньше?»
Мысль о том, что она скоро может потерять человека, которого любила и, кажется, любит еще до сих пор, была невыносима. Нина поняла вдруг, что она могла бы выносить весь ужас, длящийся уже
– Ни-и-ина...
Она поднялась на ноги и взгляд ее вдруг снова зацепился за ослепительно белый букет на столе.
«Бориса скоро не будет, – ударила ей в голову мысль, – но дядя Моня меня не отпустит от себя. Пусть ему не удалось сделать со мной то, что он сделал с Борисом, но всегда будет сохраняться опасность, что он сможет сделать то же самое с тем человеком, который будет со мной... Этот Васик... Он очень милый парень и влюблен в меня так, что вряд ли оставит меня в покое... Рассказать ему все? Нет, тогда он примет меня за сумасшедшую или... Или – что еще хуже – дядя Моня узнает о том, что я кому-то о нем рассказываю – а он наверняка об этом узнает – и... Лучше не думать о том, что будет тогда, когда дядя Моня узнает... А этого парня – Васика – нужно отвадить от себя раз и навсегда»...
Последняя мысль качнулась между висков Нины и она не удержалась и разрыдалась. Так долго ее жизнь состояла из ужаса и покорного одиночества, что чистые белые цветы на ее столе, казались теперь неземными и нереальными. А то существо, что находилось сейчас в соседней с ней комнате, уже мало походило на человека и лишь в отдельные моменты, когда лицо Бориса озаряло осмысленность, Нина вспоминала о том, что она все еще любит этого человека.
«Другой любви у меня уже не будет, – подумала она, – ни Васик, никто другой не смогут заменить мне того человека, которым когда-то был Борис. И это правда. Только вот правда еще и в том, что непрерывно следящий за мной дядя Моня – я чувствую каждую минуту на своей спине тяжелое тавро его взгляда – дядя Моня никогда не оставит меня в покое и погубит любого, кто будет рядом со мной... Так как же мне убедить Васика отстать от меня?»...
Какая-то смутная мысль вдруг всплыла на поверхности ее сознания, как вдруг тесную квартирку заполнил душераздирающий вопль:
– Ни-и-ина!! Тварь! Сволочь! Гнида!!! Принеси! Принеси! Принеси!
Нина рванулась за дверь, стараясь на растерять по дороге неясные очертания пришедшей ей на ум идеи.
– Да, папа, – ласково пела в телефонную трубку Даша, – у меня все в порядке. А номер телефона Владимира Михайловича зачем мне нужен? Да... Ты понимаешь, у Васика неприятности с милицией... Нет, нет, ничего серьезного. Просто Васик влип, как обычно, в неприятную историю и теперь с него взяли подписку о невыезде...
Даша замолчала на минутку, собираясь с мыслями, а потом, видимо, что-то пришло ей в голову и она принялась самозабвенно врать дальше:
– Васик поздно ночью возвращался домой на машине и его остановили менты на улице. Оказалось, что неподалеку машина, похожая на машину Васика сбила человека. Свидетелей происшествия не было... – тут Даша уловила некую логическую неувязку в своем повествовании и тут же исправилась, – то есть – почти не было... Был какой-то пьяный мужичонка, который и описал машину, сбившую человека. А тот человек, которого сбили? Мертв, конечно... Так что, с Васика взяли подписку о невыезде, и теперь каждый день таскают к следователю. А он-то ни в чем не виноват! И машина у него не помята и вообще... Что?
Даша надолго замолчала, слушая, что говорит ей отец. Через минуту она пожала плечами и несколько озадаченно посмотрела на Васика.
– Что? – шепотом спросил у нее Васик.
– Как ты говоришь, папа? – немедленно переспросила Даша у отца. – Почему Васик не обратится за помощью к своему собственному отцу?
– Он за границей! – прохрипел Васик в ответ на вопросительный взгляд Даши.
– Отец Васика за границей, – быстро проговорила Даша. – Конечно, он мог бы помочь, но теперь... Когда приедет, не знаю, а что-то делать нужно срочно. Менты, скорее всего, прознали, что папа Васика большая шишка и теперь хотят стрясти с него деньги.
Даша снова замолчала. Она слушала, кивая головой.
– Понятно... – сказала она наконец, – ага, что еще? Передать трубку Васику?
Васик отрицательно замотал головой и энергично замахал руками.
– А его сейчас нет, – ответила Даша, – он попозже обещал приехать.
Васик облегченно выдохнул.
– Ненавижу врать по телефону, – тихим шепотом сообщил он мне, – тем более, что мне это приходится делать очень часто. Каждую неделю вру по телефону собственному отцу – когда прошу денег.
– Отлично! – просияла Даша.
Она прикрыла трубку ладонью и негромко сказала, повернувшись к нам:
– Сейчас он даст номер телефона!
И снова в трубку:
– Да-да, папа, записываю... Пронин Владимир Михайлович... Так-так... Пятьсот шесть...
Через минуту она положила трубку.
– Вот и все, – сказала Даша, – половина дела сделана. Папа поверил в мои россказни и дал телефон дяди Володи. А знаете кто такой дядя Володя?
– Пронин Владимир Михайлович? – переспросила я. – Кажется, где-то я эту фамилию слышала...
– Большая ментовская шишка, – сказал Васик, – мой батя его тоже знает, но я только два раза видел мельком... По телевизору.
– А я дядю Володю Пронина знаю отлично! – заявила Даша. – Когда я еще маленькая была, он к нам в гости часто приходил. И когда я выросла – он тоже часто бывал у нас – мой отец, когда поднялся в бизнесе, какие-то контакты через него устанавливал во всяких разных министерствах. Дядя Володя мне точно поможет. Только ему, наверное, нужно все рассказать, как есть. А то ведь менты – они такие. Они вранье сразу чуют – на расстоянии пяти километров. Это у них профессиональное.
– Рассказать ему все? – проговорила я. – Мне эта идея не очень нравится. Ведь у нас никаких улик-то нету... Все, чем мы располагаем, это догадки и... и мои собственные домыслы, которые основываются целиком на результатах экстрасенсорных опытов. Как такому менты поверят?
– Какие-нибудь менты, может быть, и не поверят, – сказала Даша, нисколько не растерявшись, – а вот дядя Володя поверит точно. И даже если не поверит, то... Все равно постарается мне помочь. Он ко мне очень хорошо относится. Да и отцу моему многим обязан.