Иллюзия любви
Шрифт:
– В любом случае попытаться стоит, – сказал Васик. – Нужно найти этого козла дядю Моню. Если он и правда – что-то нехорошее моей Нине делает, то я его урою тогда, ублюдка. Он у меня кровью умываться будет, гнида... Кишки на березу наматывать...
– Прекрати! – поморщилась Даша. – Что за людоедские такие замашки?! Лучше помолчите немного. Я сейчас буду дяде Володе звонить – договариваться о встрече.
Мы с Васиком послушно притихли.
– Дома твой дядя Моня, дома, – проворчала старуха, пропуская Нину в прихожую, –
Стараясь на обращать внимания на злобную старуху, чье ворчание сегодня почему-то здорово задевало ее, Нина сделала несколько шагов по направлению к обшарпанной деревянной двери. Она шла в полной темноте, вытянув вперед руки, как ходят люди с черной повязкой на глазах.
Несколько ударов по шершавой деревянной поверхности – и дверь открылась.
Нина вздрогнула – дядя Моня стоял прямо напротив нее, сложив сухие ручки на выпуклом животе, он улыбался, склонив голову влево. Лампочка под потолкам раскачивалась, словно по ней только что ударили так сильно, что едва не разбили – тени от нагроможденного в комнате хлама метались по стенам, словно крылатые призраки.
Нина поежилась.
– Здравствуй, здравствуй, – проговорил старик дядя Моня, склоняя голову вправо, – а я тебя ждал.
«Он меня ждал? – мелькнул в голове у Нины недоуменный вопрос. – Что это значит? Сколько раз я была у него и он никогда не говорил мне, что меня ждет. И что с этой лампочкой. Из-за нее кажется, будто вся комната населена демонами... Боже, до чего же страшные тени мечутся по стенам»...
Дядя Моня ласково улыбнулся и вдруг склонил голову в почтительном поклоне. Нина инстинктивно отступила назад.
«Что это с ним? – мелькнула в голове ее мысль. А что с этой лампочкой? Уже прошло больше трех минут, с тех пор, как я оказалась в этой комнате, а она все так же раскачивается – на на йоту не замедлила своего движения. Даже, кажется, сильнее стала раскачиваться, будто кто-то невидимый ее подталкивает»...
Ее даже замутило от неожиданно нахлынувшего страха.
– Принесла денежки? – осведомился дядя Моня.
Не в силах произнести ни слова, Нина кивнула. Она достала из кармана деньги и сунула их в угодливо протянутую узкую ладошку.
Дядя Моня мгновенно пересчитал смятые купюры и удивленно улыбнулся.
– Здесь больше, чем обычно, – сказал он, – ты хотела что-нибудь еще?
Нина снова кивнула.
– Что? – спросил дядя Моня.
Нина попыталась ответить, но вместо слов с ее губ сорвалось только прерывистое рыдание.
«Нет, – мелькнуло у нее в голове, – я не могу поступить так. Лучше просто поговорить с Васиком, но... Но сделать то, что я собиралась сделать – это выше моих сил. Я не имею права»...
– Так что ты хотела? – выждав паузу, проговорил дядя Моня. – Говори, не стесняйся... Ты же помнишь, что я твой друг и всегда готов тебе помочь. Говори.
Но Нина не стала говорить. Крепко зажмурившись, она повернулась и вышла.
Дверь захлопнулась за ней.
На работу я, конечно, не поехала. Позвонила, сказалась больной и взяла отгул за свой счет. Даша только что укатила на такси в своему Владимиру Михайловичу Пронину – дядя Володе, а я поехала к дому номер двадцать пять – на этот раз на метро – общаться с бабушками.
Васика мы оставили дома, поскольку ни к Владимиру Михайловичу, ни, тем более, к бабушкам, ему лучше было не соваться. Васик с нашим решением и не спорил. Он тут же улегся на диван и уснул.
Надо думать, так и проспит до вечера – надо же ему набраться сил после вчерашней грандиозной пьянки.
Я выбралась из станции метро на поверхность и огляделась. Ага, вон тот самый дом, где живет Нина. Вот ведь какая удача – от станции метро всего несколько минут идти.
Я быстро преодолела расстояние до Нининого дома, вошла во двор и направилась к нужному мне подъезду. Потом немного замедлила шаги и прищурилась, пытаясь рассмотреть...
Кажется, там сидели на лавочке какие-то бабушки... Да-да! Те самые, которые мне нужны. Вроде подходят по пьяным описаниям Васика. Он говорил, что они пили с ним водку...
Я присмотрелась и открыла от удивления рот – бабушки на лавочке действительно хлестали водку. Причем прямо из горлышка бутылки. Вот это да!
Усмехнувшись, я подошла поближе и вся картина открылась мне. Тут уж я никак не могла удержаться от изумленного восклицания.
Бабушки развалились на лавочке в позах отдыхающих разбойников. Ситцевые платочки сбились с седых голов, пальто были расстегнуты и обнажали нечистое нижнее белье фасона сорок пятого года. В сгнивших остатках зубов старушки сжимали сигареты, под лавочкой стояла большая литровая бутыль дорогой водки, полуторалитровая бутылка «Пепси» и новенький, явно только что купленный магнитофон, из динамиков которого неслись надрывные звуки какой-то варварской песни:
– Мы бежали-и-и-и из зоны-ы-ы-ы, замочив вертухая-а-а-а, мы бежали-и-и-и из зоны-ы-ы-ы, покати нас шаро-о-о-м!!! По тундре-е!..
– По железной дороге-е!!! – немедленно начали подвывать под припев бабушки, не выпуская из ртов тлеющих сигарет. – Где мчится поезд «Воркута-Ленингра-а-ад»! Мы бежали с тобою-у-у... уходя от погони-и-и... а шта-абы нас не настигну-у-ул... пистолета разряд!!!
В радиусе сотни метров вокруг бабушек не было ни детей, ни привычно гуляющих пенсионеров – никого.
– Вот это да, – снова пробормотала я себе под нос, подходя ближе.
Когда я приблизилась вплотную, одна из бабушек, отхлебнув из бутылки водки, хрюкнула и завалилась на бок.
– Дура ты, Сикуха, – отреагировала на это ее подруга, – пить не умеешь, старая дура, а туда же... Смотри на меня – как надо...
Старушка раскрутила бутылку водки и опрокинула вскипевшую жидкость себе в глотку.
– В-вот так, лахудра позорная... – икнув, проговорила она и, неожиданно закатив глаза, обмякла на лавочке.