Иллюзия

Хауи Хью

Лукас вдруг увидел себя в полете, как он кувыркается, размахивая руками и ногами. Скорее всего, он чуть-чуть промахнется мимо лестничной площадки. Где-нибудь наткнется на перила, и те почти разрубят его пополам. Или же, если он оттолкнется чуть сильнее и прыгнет головой вниз, все может закончиться быстро.

Он выпрямился, ощущая приступ страха и прилив адреналина — настолько ярко он представил и падение, и смерть. Лукас украдкой осмотрелся, проверяя, не наблюдает ли за ним кто-нибудь. Ему уже доводилось видеть, как смотрят вниз другие. И он всегда предполагал, что в головах у них бродят нехорошие

мысли. Лукас вырос в бункере и знал, что только дети роняют вниз разные предметы. Когда становишься постарше, то уже понимаешь, что все нужно крепко держать. Но все равно, рано или поздно обязательно что-нибудь упустишь, и это что-то полетит вниз, а тебе инстинктивно захочется прыгнуть следом…

Площадка задрожала от топота ног торопящегося носильщика. Звук босых ног, шлепающих по стальным ступеням, быстро приближался. Лукас отодвинулся от перил и попытался собраться с мыслями. Может, все же лучше залезть обратно в постель и заснуть? Провести несколько часов в отключке?

Пока он пытался принять решение, носильщик пробежал мимо, и Лукас заметил на лице парня испуг. Хотя тот быстро скрылся из виду, проворно и неутомимо перебирая ногами, в сознании Лукаса ясно отпечаталась его тревога.

И Лукас понял. Пока топот удалялся, Лукас догадался, что сегодня утром что-то произошло. Случилось это наверху и как-то связано с очисткой.

Зерно надежды. Долгожданное зернышко, закопанное на такую глубину, что у него не оставалось шанса на выживание, внезапно начало прорастать. Может быть, очистки не было. А вдруг изгнание Джульетты отменили? Работники из механического послали наверх петицию. Сотни подписей отважных людей — они рисковали своими головами, лишь бы спасти ее. Не мог ли этот отчаянный поступок из «глубины» повлиять на судей?

Крошечное зернышко надежды пустило корни. Его стебель пронзил грудь Лукаса, наполнив нестерпимым желанием броситься наверх и увидеть все своими глазами. Лукас оставил за спиной перила и мысли о прыжке вниз и стал проталкиваться наверх сквозь утреннюю толпу. Он заметил, что те, кто увидел носильщика, уже начали перешептываться. Не только он заметил, какое у парня было лицо.

Присоединившись к идущим наверх, Лукас вдруг понял, что мучившая его со вчерашнего дня боль в усталых ногах исчезла. Он уже собрался обогнать медленно бредущее впереди семейство, как вдруг услышал позади громкий сигнал рации.

Обернувшись, Лукас увидел несколькими ступенями ниже Марша, помощника шерифа в среднем секторе. Тот возился с висящей на бедре рацией, прижимая к груди небольшую картонную коробку. Лоб у него был мокрый от пота.

Лукас остановился и взялся за перила, дожидаясь, пока помощник шерифа поравняется с ним.

— Марш!

Тот наконец-то убавил громкость рации, посмотрел наверх и кивнул Лукасу. Они прижались к перилам, уступая дорогу идущим наверх рабочему и его ученику.

— Что нового? — спросил Лукас. Он хорошо знал помощника шерифа и потому рассчитывал услышать от него новости.

Марш вытер лоб и переложил коробку на сгиб другой руки.

— Этот Бернард меня сегодня утром совсем достал, — пожаловался он. — Я и так всю неделю таскался наверх и вниз!

— Нет, что нового насчет очистки? — уточнил Лукас. — Здесь только что промчался

носильщик с таким видом, будто встретил привидение.

Марш посмотрел вверх.

— Мне было велено принести ее вещи на тридцать четвертый, и принести быстро. Хэнк себя едва до смерти не загнал, пока тащил их снизу ко мне. — Он поднялся на пару ступеней, явно очень торопясь. — Слушай, мне надо топать, иначе я потеряю работу.

Лукас ухватил его за рукав. Ниже по лестнице движение застопорилось: там идущие наверх раздраженно протискивались мимо спускающегося одиночки.

— Так очистка была или нет? — потребовал ответа Лукас.

Марш прислонился к перилам. Из его рации негромко доносились чьи-то переговоры.

— Нет, — прошептал он, и Лукасу показалось, что он сейчас взлетит. И промчится, огибая лестничные площадки, одним рывком минуя все пятьдесят этажей…

— Она вышла, но чистить не стала, — негромко добавил Марш, и его слова разбили мечты Лукаса вдребезги. — И ушла за те холмы…

— Погоди… Что?

Марш кивнул, и с его носа скатилась капля пота.

— Вот так взяла и ушла, — прошептал он, как рация с приглушенным звуком. — А теперь я должен отнести ее вещи к Бернарду…

— Я их отнесу, — предложил Лукас, протягивая руки. — Я все равно иду на тридцать четвертый.

Марш повертел коробку. Бедный помощник шерифа выглядел так, словно мог рухнуть от усталости в любой момент. Лукас принялся его упрашивать — как два дня назад просил у него разрешения увидеться с Джульеттой в камере.

— Позволь, я отнесу их вместо тебя. Ты ведь знаешь, что Бернард не станет возражать. Мы с ним хорошие друзья, совсем как с тобой…

Марш вытер губу и еле заметно кивнул, обдумывая его предложение.

— Послушай, я и так иду наверх, — не унимался Лукас, медленно забирая коробку у смертельно уставшего Марша, хотя бурлящие эмоции мешали ему сосредоточиться.

Гул голосов на лестнице превратился в фоновый шум. Мысль, что Джульетта все еще может находиться в бункере, уже ускользнула. Но известие о том, что она не стала чистить, а ушла за холмы, наполнило его другим чувством. Он испытывал подобное, когда наносил на карту звезды. Это означало, что никто уже не увидит, как тело Джульетты превращается в прах.

— Ты поаккуратнее, — сказал Марш, глядя на коробку в руках Лукаса.

— Я буду беречь ее, как свою жизнь. Поверь.

Марш кивнул. И Лукас помчался вверх по лестнице, обгоняя тех, кто поднимался, чтобы отпраздновать очистку. Вещи Джульетты негромко постукивали в коробке, крепко прижатой к его груди.

33

Давно ли замер твой последний вздох?

Инженер Уокер склонился над захламленным рабочим столом и поправил очки. Большие выпуклые линзы крепились к наголовному обручу. Тот мог бы показаться неудобным, если бы Уокер не носил его в течение большей части своих шестидесяти двух лет. Когда он установил обруч в нужное положение, черная микросхема на зеленой печатной плате стала видна совершенно четко. Уокер различал каждую блестящую металлическую ножку — паучью лапку, угодившую в ловушку серебристой лужицы застывшего припоя.