Иллюзия
Шрифт:
Кот на бегу вскочил на кровать и улегся в ногах у Рорка. Рядом с женой и котом у ног Рорку потребовалось всего несколько мгновений, чтобы тоже полностью отключиться.
Во сне Ева заново переживала сегодняшний день — причудливо и странно, как бывает в сновидениях. Она шла среди каких-то белых пейзажей, по запорошенным снегом тротуарам, проходила через пустые офисы, где слышалось гулкое эхо страшных рыданий.
Она стояла в пентхаусе Дикенсонов.
— Его здесь нет, — сказала она Галахаду, который не обратил на нее внимания. — Тебя не просили сюда приходить, и я говорю тебе, что его здесь нет. Здесь нет никого
Затем она вышла в дверь и очутилась в ремонтируемой квартире.
— Совсем немного крови, но как же они могли не заметить ее? Очень, очень неаккуратно. Оставить ее на пороге? Может быть, это вызов? Но кому?
Уайтстоуну? Но он обнаружил тело совершенно случайно. Его с гораздо большей вероятностью могли бы найти утренние прохожие или рабочие из ремонтной бригады.
И ведь нет никакой связи между убитой и кем-то из упомянутых рабочих.
Ева обернулась и увидела фотографию с изображением детей Марты и ее мужа, сделанной в счастливые дни.
— Семья значила для нее все. — Дэниел Янг сидит на мягком диване, руки скрещены на коленях. — Она бы сделала все, что угодно, отдала бы, сказала бы все, лишь бы защитить их.
— Да, после того, как ее захватили, она, должно быть, думала о них, о том, как вернуться домой. И особенно, конечно же, думала о детях. Как и все матери.
Ева почувствовала присутствие своей собственной матери, увидела, что та стоит на пороге и широко улыбается.
— Она думала прежде всего о себе, как и все люди. Ей было противно торчать рядом с сопливым ребенком. Так же, как и мне. Она ничем не лучше меня.
Ева несколько мгновений внимательно всматривалась в нее, в ее злые глаза, похабную улыбку, окровавленную шею, перерезанную бритвой Маккуинна. И ничего не ощутила, кроме легкого раздражения.
— Убирайся! У меня нет времени на тебя. Это дело тебя не касается.
— Ты полагаешь, что она думала о парочке маленьких ублюдков и о том придурке, который когда-то помог ей забеременеть ими?
— Да. Она думала о своих детях, о своей жизни. Она дала бы подонкам, убившим ее, все, что они от нее требовали. Она знала то, что они хотели получить от нее. Деньги, аудиты, портфолио, инвестиции. Какие-то цифры. Что-то у них не сходилось. Но как же, черт возьми, мне удастся понять, что правильно, а что — нет?
Рядом появился Рорк, который провел рукой по ее волосам.
— Неужели это для тебя вопрос?
— Ах, да, я же совсем забыла, у меня есть ты.
Ева открыла глаза, и ее взгляд встретился со взглядом голубых глаз мужа.
— Ты что-то бормочешь во сне.
— Я? Неужели?
— Ты сказала: у меня есть ты. И не ошиблась.
Еще не совсем проснувшись, она погладила его по волосам так же, как он делал это в ее сне.
— Во сне я как будто пыталась проанализировать сегодняшнее дело. Оно явно связано с деньгами, с очень большими деньгами. С теми, которые инвестируют, затем подвергают ревизии, хранят на специальных счетах. И ты тоже был в моем сне. На месте преступления.
— И что я там говорил?
— Ты просто напомнил мне, что у меня есть собственный эксперт по финансам, по очень большим деньгам. И в данный момент я больше чем уверена, что такой эксперт мне очень скоро понадобится.
— Всегда рад оказать любую посильную помощь.
— Макнаб нашел документы, которые мне нужно изучить. Точнее, я хотела бы, чтобы их внимательно изучил ты.
Она попыталась встать. Но Рорк обхватил ее и не позволил подняться.
— Гонорар вперед.
— Я только сегодня предупреждала одну дамочку относительно последствий подкупа.
— Потом ты сможешь меня арестовать. — Он отстегнул кобуру, которую она забыла снять, ложась в постель. — В данный момент я предпочитаю, чтобы ты была не вооружена. И полностью раздета.
— Ты всегда меня предпочитаешь полностью раздетой.
— Признаю себя виновным. — Рорк прижал свои губы к ее губам.
Казалось, что прошло уже много дней с тех пор, как она в последний раз была дома, в постели, с ним. Каким наслаждением было чувствовать ее тело рядом со своим, такое податливое и с радостью отвечающее на его ласки. Каким счастьем было заставить ее хотя бы на несколько минут забыть о работе, о крови, о смерти и человеческом горе и думать только об удовольствии, которое они дарили друг другу.
— В кои-то веки на тебе не так уж много одежды. — Ева стянула с него рубашку, и ее руки заскользили по спине Рорка.
— Я все продумал. — Он приподнял жену, чтобы снять кобуру и пиджак. — А вот ты — нет.
— Я рассчитывала немного подзарядиться, — улыбнулась Ева, когда он снял с нее свитер. — И все еще рассчитываю.
Она обняла Рорка. На ней оставались майка, брюки и на цепочке вокруг шеи брилиант величиной с детский кулачок, который подарил ей Рорк.
Обхватив ногами за талию, она перевернула его, оказавшись наверху.
— Чувствую, что недолгий сон вернул мне всю потраченную энергию. — Ева сорвала с себя майку и отбросила в сторону.
Он коснулся ее грудей. Ева закрыла глаза от наслаждения. Затем наклонилась к нему, и они слились в поцелуе, подхлестнувшем возбуждение.
Какая же она сильная и стройная, подумал Рорк. Под глазами круги от усталости, но тело кипит энергией. Это его Ева, подарок, который он получил в конце долгого тяжелого дня.
Перевернув ее и оказавшись наверху, он услышал, как она смеется. Ее смех перешел в удовлетворенное мурлыканье, когда он стал касаться губами тех мест, которых только что касались его руки. Под его губами стучало ее сердце, и его ритм нарастал по мере того, как сильные мужские руки продолжали скользить по ее телу. Ева приподняла бедра, когда он стал стаскивать с нее брюки. Его губы продолжили путешествие вниз — по торсу, животу. Рорк щекотал ее языком, покусывал кожу, Ева же, почти не дыша, ласкала его спину, время от времени страстно впиваясь пальцами.
Она стонала, задыхаясь от наслаждения, спазмами сжимавшего ее тело.
Рорк умел любить: умел брать, но умел и давать. Ему Ева могла отдаваться без страха и сомнений, зная, что он любит ее не меньше, чем она его; что она для него не просто инструмент удовлетворения желания. Она потянулась к нему, к его любви, к той уверенности, которую он внушал ей, и еще раз заглянула в бездонную глубину его глаз.
Когда он вошел в нее, удовольствие достигло предельных высот наслаждения. Вначале медленный ритм его движений постепенно нарастал, вытесняя из окружающего мира все, кроме этого страстного слияния их тел. Она обхватила лицо Рорка руками и, всматриваясь в его глаза, увидела себя летящей в небесах наслаждения, а его — летящим вслед за ней.