Илья Головин
Шрифт:
Головин. Ну, пот мы и дома. Дома! Артем Иванович! Здравствуйте! У меня есть столько вам рассказать… А черемухи-и, черемухи-и! Весь овраг белый. Будто снегом его засыпало. (Луше.) Ну, как, вы тут без меня?
Луша. Известное дело, Илья Петрович, без хозяина дом — сирота.
Головин(всем). А я сам себя целый месяц сиротой чувствовал. (Жене.) Понимаешь, Тина, удивительное это состояние —
Бажов. В гостях хорошо, а дома лучше, Илья Петрович!
Головин. Это смотря по тому, в каких гостях. А вот дома — великолепно! Сегодня я чувствую себя настоящим именинником! Тина, что ты все молчишь?
Головина. Я теперь мало говорю, я много думаю. Мы очень скучали без тебя, Илья… И волновались. И потом этот самолет… Теперь я тебя никуда больше не отпущу… без себя.
Головин. Ну, ну я же все-таки уже совершеннолетний. Артем Иванович, что здесь у нас происходит? Мы проезжали, видели столько народа.
Бажов. Вы приехали в знаменательный день.
Головин. Что случилось?
Бажов. Сегодня мы открываем памятник героям, отстоявшим эти рубежи.
Головин. Ах, вот что! (Подходит к мольберту.) А это что?
Федор(замявшись). Это эскиз…
Головин(серьезно). Ты пишешь картину?
Федор. Да… я задумал одну работу…
Майя. И мы уже придумали ей название! Она будет называться «Солдатская песня». А эти маки около гусениц танка…
Федор(перебивая Майю). Это пока только эскиз, и я не знаю, будут ли здесь вообще маки… (Отцу.) Я из поездки привез много материала. Я тебе покажу другие эскизы.
Головин. Хорошо. Очень интересно.
Головина. Ты за границей бывал на больших приемах. Может быть, ты обратил внимание на то, что сейчас носят?
Головин. Больше всего носят сейчас полицейскую форму. Да, да, Артем Иванович. Мне кажется, что там это сейчас самая модная одежда.
Головина. С тобой нельзя разговаривать. Ты все переводишь в шутку.
Головин. Я не думаю шутить. Я говорю совершенно серьезно.
Луша. Ну, как там, Илья Петрович?
Головин. Где?
Луша. Ну… в этой… загранице. Как там? Какая там жизнь? Как в газетах пишут или еще как… по-другому?
Головин. Что же, собственно говоря, вас волнует? Очевидно, самое главное: будет ли новая война?
Луша(с тревогой). Будет ли, Илья Петрович?
Головин(всем, серьезно). Да, они угрожают всему миру и главным образом нам, нашим детям и внукам… Но, думается мне, нет, я уверен в том, что мир победит войну. От Советского Союза на эту конференцию в защиту мира летело несколько человек, среди них: один ученый-физик, два писателя, два музыканта — это мы с Мельниковым, учительница из Орла и митрополит.
Луша. Господи! И владыко летел?
Головин. Да, да… И владыко летел… Кроме нас, со всех концов света съехались представители всех народов, несколько тысяч человек, говорящие на разных языках…
Луша. И как же это они промеж себя-то?
Головин. Представьте себе, они говорили на разных языках и все же отлично понимали друг друга, потому что все они говорили о мире! Мне тоже предоставили слово, и я тоже сказал его — свое слово в защиту мира, против войны! А потом я сел к роялю и сыграл им свое новое сочинение, свою «Песню о Родине». И я сам пел ее…
Головина. Илюша, теперь у нас все поют твою песню.
Головин. А когда я кончил играть и посмотрел в зал, я увидел людей — простых людей, для которых я играл, — людей, которые вроде нас с вами хотят жить на земле, трудиться, воспитывать детей, писать книги, обрабатывать землю, сочинять и слушать музыку. Я стоял перед ними на сцене и, вглядываясь в их честные, смелые лица, думал о том, что таких людей на земле больше и они сильнее любой атомной бомбы!
Бажов(улыбаясь). Которая, кстати, есть теперь и у нас.
Головин. Вот именно. Которая, очень кстати, есть и у нас. А услышать то, что скажут эти люди, собралось на последнем митинге более пятисот тысяч человек. Полмиллиона! И наш голос звучал на весь мир и заглушал весь тот вой, который поднимали против нас все эти господа! Да, да… Я сам, своими глазами видел, как они нас боятся. Ни боятся того спокойствия той уверенности, с которой мы говорим. Они боятся правды! А если бы вы только слышали, что произошло на стадионе, когда было названо имя товарища Сталина! Никогда в своей жизни мне не забыть того, что я пережил в эти минуты, когда я вместе с полумиллионом единомышленников стоял и рукоплескал нашему Иосифу Виссарионовичу. Артем Иванович, вы помните нашу беседу тогда, семнадцатого декабря прошлого года, в день моего рождения, здесь, вот на этом самом месте?
Бажов. Отлично помню, Илья Петрович. Это когда мы с генералом взяли вас в окружение?
Головин. Я услышал в тот вечер много горьких, но правдивых слов… Я вспомнил их там после своего выступления. И я подумал: что если бы меня не поняли те люди, перед которыми я только что выступал, что если бы они меня не поняли!.. Артем Иванович, если вы встретите генерала Рослого, скажите ему, что здесь, именно здесь, я напишу свою пятую симфонию — симфонию, которая будет звать людей на подвиг во имя свободы и созидания, против насилия, против войны! И еще скажите генералу Рослому, что композитор Головин стал теперь воином! Бойцом. Да, да, так и скажите!