Илья Ильф, Евгений Петров. Книга 2

Второй том построен по тому же принципу, что и первый.

Сначала — автобиография, написанная в 1935 году. Менее юмористическая, чем предыдущие. Потом — «Золотой теленок».

Несколько слов о втором романе, которому было отдано куда больше времени и сил, чем первому. По словам Петрова, «писать было трудно… Мы вспоминали, как легко писались «Двенадцать стульев», и завидовали собственной молодости». Замысел, родившийся в 1928 году, воплотился в окончательный текст лишь осенью 1930-го. В течение всего 1931 года «Золотой теленок» печатался в журнале «30 дней». В процессе публикации сентиментальный финал (женитьба Бендера и Зоей) сменился новой заключительной главой «Кавалер Золотого Руна». Ильф и Петров считали эту замену чрезвычайно важной. В декабре 1931 г. они писали в Париж переводчику: «Что касается изменения конца, то имеющийся у Вас второй вариант является окончательным и ни в коем случае не может быть переделан… В противном случае нам придется отказаться от предлагаемого Вами издания».

Мы все-таки сочли возможным предложить читателям концовку главы «Адам сказал, что так нужно». Так сказать, к сведению.

В отличие от первого романа, журнальная версия «Золотого теленка» почти дословно совпадает с первым книжным изданием. Зато во всех последующих обнаруживаются следы грубого вмешательства цензуры. К примеру.

Бендер заявляет: «Мне скучно строить социализм. Что я, каменщик, каменщик в фартуке белом?..» Скрытая цитата из Брюсова («Каменщик, каменщик в фартуке белом,/Что ты здесь строишь? Кому?/ — Эй, не мешай нам. Мы заняты делом./Строим мы, строим тюрьму…») исчезает уже из второго издания романа. В послевоенных изданиях из 2-й главы исключались упоминания о Республике немцев Поволжья (АССР немцев Поволжья перестала существовать с осени 1941 г.): «Все единодушно отказывались от Республики немцев Поволжья. <…> Видимо, не один из собравшихся сидел у недоверчивых немцев-колонистов в тюремном плену», «Ему досталась бесплодная и мстительная Республика немцев Поволжья». Из угроз Паниковского «Предупреждаю, если немцы плохо ко мне отнесутся, я конвенцию нарушу…» вычеркивали слово «немцы». В результате рассказ о нарушении конвенции потерял всякий смысл.

По непонятной причине юмористическое сообщение «Товарища Плотского, урожденного Поцелуева, мы не видели…» лишилось выделенных курсивом слов. Из авторского предисловия к роману изъята фамилия «прокурора республики т. Крыленко». Но больше всего пострадало сакраментальное восклицание: «Вот наделали делов эти бандиты Маркс и Энгельс!» Его то вытаптывали полностью, то вычеркивали слово «бандиты». В нынешних переизданиях эту фразу можно найти, а можно и не найти — в зависимости от того, какую книгу взяли для сканирования. В нашем томе вы встретитесь и с немцами Поволжья, и с Крыленко, и с бандитами Марксом и Энгельсом.

Второй том включает избранные фельетоны и рассказы Ильфа и Петрова, написанные после 23 апреля 1932 года. Можно считать, что Постановление ЦК о ликвидации РАППа спасло литературную репутацию соавторов: в конце февраля 1932 г. группа сотрудников журнала «Крокодил», указывая, что «за последние годы, при обострении классовой борьбы, в среде мелкобуржуазных сатириков начался процесс разложения», заявляла, что Ильф и Петров «находятся в процессе блуждания и, не сумев найти правильной ориентировки, работают вхолостую…». С такой «рапповской» формулировкой далеко не уедешь.

После ликвидации РАППа соавторы начинают пользоваться усиленным вниманием органов периодической печати. Юмористические журналы охотно предоставляют им свои страницы. По наблюдениям соавторов, смех уже разрешен «вполне официально и, есть слух, даже поощряется». Они регулярно дают в «Литературную газету» фельетоны, посвященные «изящной словесности» и «искусству для Главискусства», а в конце 1932 года становятся сотрудниками «Правды», которая, разумеется, ждет от них «жизненной правды в разрезе здорового оптимизма». А «жизненная правда» — это «индустриальная тематика», это участие писателя «в сфере производства», это «производственные романы» — и социалистический реализм, основной творческий метод, провозглашенный на Первом съезде писателей (1934).

Для нашего издания отобраны лучшие фельетоны с меткими характеристиками дельцов от литературы и искусства, с язвительной критикой киносценариев, представляющих «узкосудебный интерес», и «созвучных эпохе» пьес на любые темы («Даже о судаках есть пьеса в разрезе здорового оптимизма»). И если фамилии большинства деятелей искусства и литературы, о которых пишут Ильф и Петров, не будут знакомы читателям, это не помешает им получить большое морально-эстетическое удовольствие.

В гротескных, порой чисто кафкианских зарисовках с натуры советское учреждение предстает то царством абсурда, то сумасшедшим домом, а назначение такого учреждения, как, например, «Клооп», вообще невозможно определить. (Кафкианство «Клоопа» сразу же было замечено вождем народов, который не скрыл своего недовольства.) К сатирическим портретам бюрократов, блатмейстеров, карьеристов, «безмятежных тумб», «веселящихся единиц», «кипучих бездельников» идеально подходит ильфовское определение «Край непуганых идиотов».

Раздел «ПЕТРОВ БЕЗ ИЛЬФА» открывается фельетонами. Самый ранний — «Гусь и украденные доски» — датируется 1924 годом, о чем свидетельствуют и записи самого Петрова, и красноречивый рассказ его старшего брата. В отличие от Ильфа, который писал мало, Петров был исключительно плодовит, сочинял легко, черпая сюжеты, темы и ситуации своих юморесок из повседневной жизни. Фельетонист с неистощимой фантазией, шутливо-юмористическим взглядом на вещи и быстрой комической реакцией, он писал путевые очерки, театральные фельетоны, отличные рассказы («День мадам Белополякиной», «Записная книжка», «Загадочная натура»). Иногда темы Петрова перекликаются с ильфовскими, но оно и понятно: даже когда они писали порознь, действовал «закон сообщающихся сосудов».

Нельзя пройти мимо записных книжек Петрова. В одной — первая публикация путевых заметок, сделанных во время путешествия писателей по Европе в 1933–1934 годах; вторая книжка заполнялась в 1938-м. Записи Петрова почти всегда звучат в унисон с ильфовскими. Некоторые фразы хочется цитировать: «Жена нападает на мужа внезапно, как Япония, — без объявления войны» или «Новелла: человек всё съел на таможне, чтобы не платить пошлину. Сначала он ел шоколад, потом кофе в зернах. Последним съел дамский пуловер с металлическими пуговицами и умер. Ел на глазах таможенных чиновников».

Юмористические отрывки из неоконченного утопического романа, озаглавленного «Путешествие в страну коммунизма» (1939), и сценарий известной кинокомедии «Музыкальная история», написанный в соавторстве с Г. Н. Мунблитом, безусловно расширят представление читателей о последнем периоде творчества Петрова.

Публикуются воспоминания Петрова, написанные к пятилетию со дня смерти Ильфа, и теплые строки из мемуаров современников о Петрове.

Раздел «ОТКЛИКИ. ОТЗЫВЫ. ДОКУМЕНТЫ» связан с романом «Золотой теленок». Уже во время журнальной публикации начались разговоры об опасном сочувствии авторов Бендеру. По словам одного из современников, в те дни Петров ходил мрачный и жаловался, что «великого комбинатора» не понимают, что они не намеревались его «поэтизировать». Особое место в разделе занимают фрагменты из газетных статей и рецензий, «учивших жить» Ильфа и Петрова, а также тексты официальных документов.