Имам Шамиль
Шрифт:
БРАЧНЫЕ РЕФОРМЫ
Шамиль решил навести необходимый порядок в семейных делах, которые считал основой общества. Не найдя в книгах точного ответа на то, каким должен быть калым в пересчете на ходившие в горах деньги, он обратился к самому надежному ориентиру — примеру Пророка Мухаммеда. "20 руб. за девушку и 10 руб. за вдову", — указал в своем постановлении Шамиль. Именно столько платил за своих жен Пророк, столько же платил и Шамиль за своих жен. Калым можно было уменьшать по договоренности родителей, но увеличение калыма влекло за собой крупные штрафы. Калым оставался собственностью жены и возвращался ей в случае развода вместе с приданым. Сверх того бывший муж обязывался достойно содержать детей."…Если возникает тяжба между мужем и женой в отношении брачного дара, — повелевал Шамиль наибу, — то мы приказываем мужу выплатить полностью то, что имело место в договоре в момент заключения брака…Если встретишь того, кто претендует на противное, не слушай его притязаний. И мир".
Шамиль понимал, что почти символическая цена невесты может привести к легким разводам, когда мужу нечего будет терять. Однако положительные результаты брачной реформы несравнимо превосходили возможные злоупотребления. Необоснованные разводы и холостое состояние стали явлением предосудительным и почти прекратились. Безраздельная власть мужей над своими женами тоже обрела разумные пределы. "Податель сего пришел к нам, жалуясь на то, что муж его сестры сверх всякой меры притесняет ее, — писал Шамиль наибу. — Поэтому мы приказываем тебе позаботиться о ней и избавить ее от притеснения и насилия. И мир".
Имам этим не ограничился. Были строжайше запрещены похищения невест, а муллам ведено не заключать браков между беглецами. Юношам после 17 лет и девушкам, достигшим необходимого возраста, предлагалось незамедлительно вступать в брак. Шамиль считал, что холостой воин — воин не совсем настоящий, если ему не надо защищать собственную семью. К тому же безбрачие, как нарушение законов природы, могло увлечь джигитов на греховный путь. Нарушивших этот указ сажали в темницу и брали с них штраф за каждый день, пока они не решали вступить в брак.
Нормальным делом было побивание камнями прелюбодеев. Преступников сажали в неглубокие ямы, привязав руки к ногам, после чего мужчины забрасывали камнями мужчин, а женщины — женщин. Однако случаи таких расправ были весьма редки, так как для вынесения приговора требовалось не меньше четырех свидетелей, а желающих засвидетельствовать такой позор находилось немного.
Шамиль не оставил без внимания вдов и одиноких женщин, разрешив им выбирать мужа по своему усмотрению, даже если бы кандидат уже был женатым человеком. Одна юная горянка по имени Зайнаб выбрала самого Шамиля. И так как имам никому не делал исключений, включая себя самого, то он на ней и женился. Продемонстрировав таким образом действенность законов, он через некоторое время развелся с новой женой, отпустив ее со всеми подобающими приличиями.
В горах зазвенели свадебные песни, а сакли наполнились детскими голосами. Неудивительно, что за такого имама готовы были сражаться и женщины.
Некоторые наибы восприняли новые законы слишком буквально, и это приводило к различным недоразумениям. Одному из них Шамиль направил следующее письмо:
"От повелителя правоверных Шамиля его брату Рамадану — мир вам. А затем. К нам прибыл податель сего с женой своего покойного дяди, рассказывал нам нечто странное и жаловался на твоего человека по имени Амирав. Мы повелеваем тебе выслушать его слова от начала до конца, разобраться в сути дела и посмотреть на нее (женщину), подходит ли она для замужества или нет. Что касается нас, то мы, когда разглядели ее, то нашли, что она стара: один бок у нее отсох, сгорблена спина и она уже в преклонном возрасте. Обязать ее выйти замуж, когда она такая, — значит подвергать ее насмешкам детей. Помешай тому, кто принуждает ее к этому, и не проявляй оплошности в подобных делах, ибо обязанность правителей устраивать дела подданных согласно Низаму, а не по произволу. И мир".
ОБРАЗОВАНИЕ
Особое внимание Шамиль обращал на детей и их воспитание. Главным воспитателем были семья, община и природа. А понятия о мужестве, справедливости и благородстве горцы впитывали с молоком матери.
Начальное образование Шамиль сделал обязательным и общедоступным. Мальчики учились в мечетских школах, которые содержались на средства Имамата и частные пожертвования. Они изучали разные науки: от стихосложения до математики и философии. Девочкам достаточно было выучиться читать. Желающие могли учиться и дальше, как учился много лет и сам Шамиль.
Имам считал образование оружием более сильным и долговечным, чем ружья и кинжалы, а неграмотность — пороком и позором для граждан Имамата. Почти все его сподвижники были людьми хорошо образованными, отличавшимися незаурядными интеллектуальными способностями, имели богатые библиотеки. Не случайно сохранилось так много книг, хроник, поэм о той эпохе, написанных горскими литераторами.
Образование строилось на арабском языке — языке Корана и учености. На арабском велось и делопроизводство в Имамате. На нем же создавались религиозные, научные и исторические произведения, литература горских народов. Позже был разработан аджам — грамматика горских языков на основе арабской графики. Существуя без влияний и заимствований, характерных для собственно арабских стран, арабский язык на Кавказе сохранялся в своей первозданности.
Всеобщая грамотность немало удивляла всех, кто имел дело с горцами. Царские чиновники, привыкшие иметь дело с крепостными, зачастую именовали горцев дикарями и варварами. Хотя для самих горцев грамотность была делом таким же обычным, как кинжал на поясе. Почтение к науке, книгам, любому клочку бумаги, на котором что-то написано, было их характерной чертой. Когда встречалось что-то на непонятном языке, то и к этим письменам горцы относились весьма уважительно, опасаясь пренебречь бумагой, на которой может быть написано имя Божье. До сих пор книги, особенно старые, — главная ценность горской сакли.
Генерал П. Услар, крупнейший кавказовед и лингвист XIX века, создавший грамматики нескольких кавказских языков на основе русской графики, писал: "Уже много веков тому назад горцы сознали необходимость письменности для скрепления разного рода гражданских договоров. Но письменность в горах одна лишь арабская, нотариусами — одни лишь знатоки арабского языка. Без таковых ученых горцы обойтись не могут. Для наших административных распоряжений в горах необходима письменность; русская чужда горцам, туземной не существует; существует одна лишь арабская".
Полагая, что "арабский язык объединяет собою все враждебные нам элементы в Дагестане", Услар предлагал открытие новых школ с обучением на русском языке: "Тогда только можно надеяться на постоянное осуществление наших намерений, и русский язык может вступать в соперничество с арабским". Делать это он предлагал постепенно, но в жизни все обернулось иначе, школы его не прижились, и горцы продолжали пользоваться привычным арабским языком.
Поголовно безграмотными горцы стали много позже, уже при Советской власти, когда арабская графика была заменена латиницей, а вскоре затем — кириллицей. Эти революционные перемены похоронили под собой тысячелетний пласт национальной культуры. Хотя вовсе не обязательно было противопоставлять две древние культурные традиции, они могли бы плодотворно сосуществовать и развиваться.