Именем Анны. Возврата не будет
Шрифт:
Анна сидела по левую руку от него, совсем рядом и в то же время так далеко и отстранённо, будто Алевтина нарисовала между ними руну холода. Анна. Что общего у Лента с этой женщиной? А ведь он только что сделал ей предложение. Которое она приняла! Значит, у них впереди «долго и счастливо»? Несмотря на то, что совсем недавно она хотела его убить?
Лент прекрасно понимал, что сам себя накручивает, но остановиться уже не мог. Сколько предупреждений, полученных через именную руну жены, он насчитал в кабинете в разговоре с марой?
Впервые руна пекла в самолёте на подлёте к Москве. Это могло быть предупреждением о засевших там в засаде тринадцати чернокнижниках, о которых говорила Роза.
Потом пекло у привидевшегося съезда на Сретенку, когда появился волк. Теперь Лент не сомневался, что это был Илья, то есть чернокнижник.
Потом дважды – рядом с Виком: в Дусе и на травке у озера. Вик тоже оказался чернокнижником.
И в фойе «Московского Тракта», и в доме у Айи перед боем… Выходит, жена предупреждала его об опасности всякий раз, когда ему предстояла встреча со слугами чёрных?
А вот перед встречами с Анной, тогда ещё Полиной, предупреждений он не получал. Значит ли это, что дочь лешего не связана с чернокнижниками? Тогда почему она ждала его в номере? Как узнала, что он поселился в «Московском Тракте», куда его определил Вик! Снова чернокнижники! Значит, всё-таки связана?
Шум застолья отодвинулся в сторону.
– Ты откуда узнала, в какой гостинице я остановился?
– Зинаида сказала.
Вроде бы Анна и не смотрела на него, и не слушала, а ответила мгновенно. Не показалась бы между ними рука официанта с графином воды, он бы не удержался от прямого вопроса: Зинаида тоже чернокнижница? Но так открыто спросить он пока не мог, даже на мыслеформе – не хотел привлекать внимания тёмных.
– А она откуда узнала?
– От Вика. Она ему тётка.
Вот значит как! Вик об этом не упоминал, а ведь Лент его напрямую спрашивал о Зинаиде. Почему держал инкогнито? Какой смысл? Понятно же, что если молодому питерскому художнику приспичит ехать на деревенские этюды, то остановится он поближе к родне – так спокойнее.
Ладно, упустим размышления о мотивах его скромности и вернёмся к дедукции. Значит, Вик звякнул тётке или настрочил смс, что боле вероятно, о том, что устроил гостя в «Московском Тракте». Просто так болтнул? Мол, буду занят, впрягся помогать одному перцу… или намеренно проинформировал?
Анна как раз отсиживалась у Зинаиды после похода за Черту, услышала про гостиницу и сразу помчалась на разведку. Зачем? Упоминала как-то, что хотела поговорить, но так и не сказала о чём.
– Ты о чём хотела со мной поговорить в гостинице?
– О том, что жизнь – это всегда выбор.
Его подбросило на стуле.
Куда, интересно, подевалась знаменитая синяя выдержка? Или он позеленел до кончиков ногтей? И когда только успел разболтать ей и об этом? Нет, не мог он! «Любовь – это всегда выбор. Как и жизнь. Я выбираю
– Кофе или чай? – послышалось из-за спины.
Он машинально ответил: «Кофе», хотя хотелось потребовать джина. Когда же уберутся эти официанты?
– И чью жизнь выбираешь ты?
– Одного самовлюблённого дурака! – на этот раз она даже обернулась и сверкнула на него глазами.
Если бы между ними снова не оказалась чужая рука (на этот раз с чашкой кофе на изящном блюдце), он назвал бы её кикиморой. За «дурака». А так сдержался и только уточнил: – Я с ним знаком?
– Не искри, я же обещала всё рассказать, подожди ещё немного.
Он что же, уже искрит?! Значит, не до кончиков ногтей зелёный, а насквозь.
– Так, может, и Зинаиду пригласим? Вместе будете рассказывать!
– Она ничего не знает.
Не знает? Тётка чернокнижника, подруга чёрной, знакомая с тёмным миром подпольная повитуха… чем дальше, тем больше Зинаида представлялась Ленту не простой травницей, а «серым кардиналом» Ростова Великого. То тут, то там о ней вспоминали постоянно. Не может быть такого, чтобы эта женщина вообще ничего не знала.
Анна прочла его мысли без труда: – Она не из них. Тех я чувствую… и контролирую.
– В каком смысле?
– В прямом. Вик до сих пор спит. И не проснётся, пока я этого не захочу.
Перед глазами Лента сразу встали умиротворённые лица сопящих на Айином полу мужчин и женщин, которых усыпила нежить. И предыдущий эпизод со сном, когда неожиданно уснули все гости в фойе «Московского Тракта», который к нежити отношения вроде как не имел… Неужели Анна? Вполне возможно. Значит, контролирует.
– И на каком расстоянии?
– Далеко, но не безгранично.
Значит, во вторник вечером, после инцидента с кофе, когда она приходила к нему во второй раз, и ушла со словами «не могу», она задержалась поблизости и усыпила тех, кого он подвесил петлёй? Он хорошо помнил её опущенные плечи и шаркающий шаг – она уходила от него, а в холле внизу как раз готовились к атаке чернокнижники. Её подсылали его убить? Те, кого она контролирует?
– Ты контролируешь только их сон?
– Нет, разные действия, но сон – самое простое.
Пока он думал о том, какие действия можно отнести к разным, в торце стола откашлялся отец:
– Господа, думаю, теперь, когда мы остались одни, ничто не мешает нам расспросить милую Анну о том, что же всё-таки произошло.
– Я скажу! – Лент встал. Больше он не мог сидеть и слушать. Ему хотелось говорить.
Отец согласился, пусть и удивлённо. Анна тоже кивнула, скользнув по Ленту взглядом прищуренных глаз, но этим она не могла его смутить: если захочет, всегда сможет опровергнуть.