Именем Анны. Возврата не будет
Шрифт:
Лент снова непроизвольно отпрянул от окна, пытаясь побороть сильнейшее желание испариться. Как тогда, в десятом, когда в класс вошла его будущая жена. Это что же, у него теперь со всеми Аннами будет так?
– Тише, дорогой, тише, – перед глазами мелькнула ладонь Розы и он снова подумал, что непременно выведает у неё принципы этой магии, потому что давненько не чувствовал себя настолько способным на всё. Это он должен подавать руку женщине, выходящей из машины! Он должен её обнимать! Он должен её целовать!
Каблуки развернулись на сто восемьдесят градусов, а ноги понесли его вниз по лестнице. Сейчас, сейчас он всё решит, и предложение сделает,
Уверенность начала выветриваться скорее, чем ему бы хотелось, но на галантный поклон матери и дочери ещё хватило.
– Я должна тебе кое-что сказать, – «мушки», разрастаясь, требовали выхода из янтаря, а он смотрел на них, не отрываясь и не дыша. Как же он жил без неё раньше?
– Я так рад тебя видеть. Проходи в дом.
– Нет, я должна сказать. Прямо сейчас, Лент!
В её глазах было столько решимости и столько боли, что он почувствовал необходимость защитить её от признания. Ну что такого страшного она ему расскажет? Что она чёрная?
– Я знаю.
Она задержала вдох, и ему сразу захотелось её обнять, но всё что он смог сделать – это поцеловать ей руку, и тут же подумал, что не станет выпытывать у Розы её заклинаний, раз они настолько недолговечны. Что важного может совершить человек за несколько минут? Ничего. Значит, снова сам! И, махнув рукой на жёлтую магию и синюю галантность, он обнял свою кикимору по-простому, как когда-то давно, неуклюже и от всего сердца. Где-то сзади засмеялась Татьяна, что ж, он подозревал, что смешон, но ничего, кроме упрямого «ну и пусть» в голову не приходило. Он прижимал голову Анны щекой к своему плечу и млел от того, как охотно она к нему льнула. И не только щекой.
– Всё будет хорошо. Только давай без жертв и без глупостей. Я знаю про клановый цвет. Разберёмся. Всё будет хорошо, – шептал и шептал он по кругу, пока не услышал сзади насмешливый голос отца.
– Давайте знакомится сами, дорогая сватья, раз уж нас некому познакомить. Питер Скорз, глава синего клана. А это моя Любовь, – последние слова прозвучали с бесконечной нежностью, как всегда, когда отец говорил о Любочке. – Проходите в дом. Я сейчас здесь на правах временного хозяина.
Анна тоже услышала приглашение и развернулась в руках Лента, но он не смог её отпустить, не отпускалось. «Сватья» прозвучало обнадёживающе, но он же тоже должен спросить! Развернув к себе голову Анны, он поймал её глаза. Тёплые. Глубокие. А вот и губы. Нет, сначала глаза! Итак, вопрос.
«Да или нет?» – в ход пошёл мыслеформ.
– Я всё тебе расскажу.
«Не сейчас. Сейчас только да или нет?»
– Расскажу всё, что знаю.
«Да или нет, Анна?!»
– Я не могу без тебя жить.
«Значит, да?»
– Значит, да.
Он выдохнул и расслабил мышцы. Нет, не мышцы, что-то большее, потому что понял, что сможет наконец снова стать самим собой. Сможет глупо шутить и хохотать над собственными шутками во всё горло, несмотря на её взлетающие брови. Воровать с её тарелки аппетитные кусочки и смачно чавкать, когда не слышит никто, кроме неё и Алевтины, за что, конечно, получит, как получал всегда, но это не страшно. Главное – быстро заговорить ей зубы, можно откровенной ерундой, но с умным видом, например, по-детски восхититься новой серией марок. Она тут же забудет, что сердилась, и подбежит с вопросом: «Где? Покажи!» Он не чувствовал себя таким свободным целые пятьдесят лет. Какой ужас! Неужели все эти чувства… ведь он любит её! Эту Анну! Она совсем
По телу пробежал холодок. Руки сами собой разжались.
– Я предупреждала, Лент, нам нужно поговорить, и чем скорее, тем лучше. Пойдём, я хочу, чтобы это слышали все.
Глава 36
Если слышать должны все, то нужно дождаться ещё двоих.
Пока Лент привыкал к новым ощущениям – а он снова чувствовал себя счастливым, радуясь и одновременно страшась этого чувства, – столовая превратилась в зал приёмов. Тёмные болтали вместе и группами, между собой и с прислугой. Ни о чём таком не говорили, конечно, потому что берегли уши непосвящённых, но картинка произошедшего с Анной за последние несколько часов в голове у Лента сложилась.
Справиться с Виктором той оказалось совсем несложно, всего-то и потребовалось, что обоим оказаться в зоне приёма сигнала. Как только Анна вызвонила Вика, они тут же договорились о встрече на полпути к Москве – в Сергиевом Посаде, куда Анна примчалась на попутке. Татьяна на тот момент ничего не понимала, Вик таинственно намекал, что везёт её к дочери, а куда вёз на самом деле, они так и не разобрались, потому что при встрече с Анной Вику стало плохо и он сразу заснул, прямо там, на заднем сидении, а женщины развернули машину и поехали обратно.
По дороге Татьяне не терпелось поделиться с дочерью парой-тройкой непростых секретов. Лент прекрасно понимал каких и соглашался, что обмениваться такой информацией было непросто обеим. Они даже остановились разок по пути, поплакали. А на подъезде к Выхино Татьяна вызвонила Айу. Так и узнали про загородный дом мэра, и сразу завернули куда было сказано.
Что интересно, в какой-то момент разговора при упоминании столицы, до которой Татьяна с Виком так и не доехали, Савила не удержалась от вопроса, больше похожего на мысли вслух «Интересно, как там?», на который получила неожиданный и вполне однозначный ответ от Анны: «Все будет в порядке». Лент видел, что Савила удивилась, он и сам вскинул бровь, но задавать вопросов никто не стал – рано. Тут Розу заинтересовал заснувший по дороге Вик, как он и где он вообще? «В машине, – донеслось в ответ не менее лаконичное. – Я всё объясню».
Скорее бы. Лент не сомневался, что Анна объяснит. Вот только дождётся Айу, а главное, отца. А значит, для того чтобы Ленту не лопнуть от зелёного любопытства, ему придётся запасётся синим терпением.
Тем временем вокруг звенели хрусталём бокалы и женские голоса, дамы знакомились, шутили, присматривались друг к другу, и походило на то, что вчетвером они прекрасно ладили. Пятая, Любочка, держалась в стороне и распоряжалась по хозяйству: новые приборы и стулья, сыры и мясное, а это что? Почему квас, если гостям подали шампанское? В общем, Любочка делала то, что любила и что умела делать лучше всего: руководила.
С одной стороны, Ленту было перед нею неудобно, хотелось бы помочь помощнице интегрироваться в сильный круг, вот только роль светской львицы ей не шла. Высшее общество не для таких, как она, он вынужден был признать. Он и сам зачастую чувствовал себя на этом уровне не в своей тарелке. Как сейчас, например, когда разговор отца с Патриком не привлекал его абсолютно. Уши Лента, игнорируя сказанное рядом, активно вылавливали детали из отдалённых разговоров дам и официантов. Видимо, он снова позеленел и тоже делал то, что любил и умел лучше всего: собирал информацию и шёл по следу.