Именинник

Собжаккен Б.

— Ты мне нужен, требует она.

Я еще больше раздвигаю ее ноги, провожу руками по ее бедрам и стону, когда касаюсь ее голой киски. Оливия стонет, прежде чем ее руки покидают меня, чтобы стянуть с нее рубашку. Я облизываю губы, наблюдая, как подпрыгивают ее полные груди, а ее изящные пальчики разминают плоть.

— Возьми их в рот. Соски так же чувствительны, как и все остальное, приказывает она, обхватывая свой бугорок и приподнимая его для меня. Я втягиваю набухший бутон в рот, и по моему лицу разносится ее тихий скулеж. Введя палец в свою

мокрую киску, она подает бедра вперед, чтобы встретить толчки моей руки.

Когда я трахаю ее пальцами, она течет по мне, и я стону, прижимаясь к ее нежной коже. Я сильнее всасываю ее сосок, прежде чем переключить внимание на другой. Она сжимается вокруг моих пальцев, из ее горла вырывается тихий стон. Я загибаю пальцы, поглаживая бугорки, которые она велела мне найти в прошлый раз, когда я зарылся в нее по самые…

— Черт, задыхается она, ее качающиеся бедра набирают скорость.

Я отстраняю свой рот и упираюсь лбом к ее лбу, а большим пальцем руки поглаживаю ее клитор.

— Кончи для меня, детка, говорю я.

Оливия стонет.

— Ты становишься слишком хорош в этом.

Ухмыляясь, я трахаю ее быстрее.

— Будь хорошей девочкой и кончи на мои пальцы, и тогда я дам тебе свой член.

Ее киска сжимается, ее ноги дрожат, когда освобождение омывает ее. Я сглатываю ее стоны, огорченный тем, что не могу услышать их в полной мере. Я замедляю движения руками, оседлав ее во время оргазма, пока ее киска наконец не ослабляет свою хватку. Спустив шорты, я размазываю себя ее соками, а затем притягиваю ее к краю стойки, прежде чем погрузить в нее свой член на всю длину.

— Коул! Боже…

Я с ухмылкой засовываю пальцы ей в рот.

— Заткнись и вылижи меня дочиста.

Киска Оливии трепещет вокруг моего толстого члена, и я резко выдыхаю. Я действовал, не подумав, и был благодарен, что она не отшлепала меня за это. Думаю, еще одной причиной был тот факт, что она вела себя слишком громко для человека, который не хочет быть пойманным.

От ее языка, обхватывающего мои пальцы, мои глаза закатываются, и я замираю, глубоко зарывшись в нее. Она дает мне еще несколько раз лизнуть, прежде чем отстраниться от моей руки со звуком хлоп.

— Должна ли я беспокоиться о том, насколько улучшились твои грязные разговоры и доминирование? Небольшая улыбка на ее губах говорит мне, что она шутит, но я все равно смотрю на нее безразличным взглядом.

Я наклоняюсь вперед и целую ее.

— Это всегда была только ты.

Глаза Оливии закрываются, а ее руки обхватывают мою шею. Я вынимаю член, а затем ввожу его обратно. Я двигаюсь медленно, желая растянуть время, проведенное вместе. Каждый раз до этого был неистовым, животным по своей природе, и я хочу насладиться ею.

— Позволь мне отнести тебя в постель, шепчу я ей в губы.

Она кивает, и я поднимаю ее. Ее ноги плотно обхватывают мою талию, и я смеюсь, когда мой член не выскальзывает из нее.

— Неудивительно, что ты не можешь остаться в стороне, шучу я, неся ее из кухни.

Оливия

закатывает глаза.

— У тебя красивый член, Коул. Это то, что ты хочешь услышать?

— Да, вообще-то.

— Я…

Скрип пола заставил меня закрутиться и занести нас в гостиную. Я бросаю ее на диван и падаю на нее сверху. Я опускаю предплечья по обе стороны от ее головы, чтобы мой вес не раздавил ее.

Я смотрю на нее сверху вниз, когда громкие шаги Дженсена эхом разносятся по всему дому. Глаза Оливии расширены, наша грудь вздымается и опускается в синхронном ритме. Мы были так близки к тому, чтобы быть пойманными. Я слышу, как Дженсен копошится на кухне, и мне хочется смеяться над тем, что мы полностью скрыты от посторонних глаз из-за расположения дивана.

Ухмыляясь, я мягко двигаю бедрами.

— Что…

Я закрываю ей рот рукой, а другой обхватываю спинку дивана для опоры, и насаживаюсь сильнее. Оливия прикусывает мою руку, но я не обращаю на это внимания и увеличиваю скорость. Глубокие подушки не позволяют услышать звук шлепанья нашей кожи, когда я начинаю в нее входить. Ее сын перекусывает в полудреме, пока я трахаю его маму в нескольких футах от него. И мой член еще никогда не был таким твердым.

Ее глаза закатываются, когда я продолжаю трахать ее тугую киску, моя рука заглушает ее стоны, когда она раскачивает бедра при каждом толчке. Уверен, если бы Дженсен не был в полусонном состоянии, он бы заметил шорох грубого материала дивана, но мне уже абсолютно наплевать. Ничто не оторвет меня от горячей киски этой женщины.

Я опускаюсь на предплечье и стону ей в ухо, продолжая вколачиваться в нее. Я долго не продержусь.

— Умоляй меня о моей сперме.

Оливия проводит ногтями по моей спине.

— Малыш, пожалуйста, кончи в меня.

— Ох черт, выкрикиваю я, когда мой член набухает, и я мгновенно проникаю в нее. Я никогда не признаюсь, что то, что она называет меня малышом, выводит меня из равновесия, но я продолжаю двигаться в ней до самого конца. С каждым толчком я выплескиваю свою сперму так глубоко, как только может достать мой член.

Мой мозг реагирует на звук топающего по лестнице Дженсена, и я понимаю, что скоро мне придется привести себя в порядок и последовать за ним. Есть только одно реальное оправдание тому, что я покинул его комнату посреди ночи, но в данный момент я все еще не могу найти в себе силы, чтобы поторопиться.

Мы задыхаемся, когда мой член перестает пульсировать, и я вливаю все до капли в ее киску. Я целую ее, уткнувшись лицом в ее шею.

— Не думаю, что я когда-нибудь забуду это, говорю я ей.

Она хмыкает, ее мягкий смех омывает меня.

— Мне еще многому предстоит научиться.

Мой член подергивается, и она щелкает языком. Я улыбаюсь, приподнимаясь и опускаясь на колени между ее ног. У меня перехватывает дыхание при виде моей спермы, вытекающей из ее розовой киски. Я провожу пальцами по ее складкам и вгоняю всю сперму обратно в нее.