Именины сердца
Шрифт:
Как я все это разузнала – неважно. Связалась кое с кем из его сослуживцев, которые помогли мне выйти на его друзей. Но сколько бы нового я ни узнавала, я по-прежнему проявляла признаки ненасытности. Словно зачарованная, бродила по местам, памятным моему Игореше. Когда-то Кисели жили в одном из старых домов, в двухкомнатной квартире без удобств. Колонка и туалет находились на улице.
Однажды он упал на эту колонку лицом и отбил себе ползуба. А в другой раз один из будущих его друзей чуть было не задушил его: навалился сверху и
В детском саду он был влюблен в Наташку Смирнову. В школе появились другие пассии: Ленка Барышева, Алла Государская, Галка и Люба (фамилий никто не смог ?????????),??????????…
Ну и, конечно же, Нина Гаврющенкова (про себя я уже именовала ее Гавнющенкова)
– "довольно смазливый бабец с осанкой баронессы и с соответствующими запросами".
Игорь очень любил Воннегута и Хемингуэя, "Битлз", "Квин" и "Машину времени". А из фильмов особенно: "Короткие встречи", "Покровские ворота" и "Кин-дза-дза".
Я прочла всего Хемингуэя и почти всего Воннегута (кое-что просто не удалось достать), переслушала концерты его любимых ансамблей и пересмотрела любимые фильмы. Короче, постепенно пропустила через себя значительную часть его жизни.
Был соблазн заглянуть и глубже, но в этом мне мог помочь только Микеле, а он молчал как рыба об лед.
Так или иначе, я бродила по тем местам, где любил бывать Игореша. Знаете, на что это походило? Словно я вдруг вспомнила, кем была раньше, и даже опять превратилась в то, чем была раньше: как я тогда жила, чем увлекалась и кого ??????.????????… нынешнюю себя.
КИСЕЛЬ ТЕБЯ ОЧЕНЬ ЛЮБИЛ.
Сейчас, облачившись в шкуру Киселя, я смаковала это чувство. Подолгу разгуливала у собственного подъезда, пытаясь представить, о чем он думал, глядя на мои окна.
Микеле усердно искал Завадского. А вдруг выяснится, что и Завадский меня ??????…?????-?????… Если бы он меня и в самом деле любил, разве громыхала бы бочка с мазутом?
Впрочем, я уже не была уверена, что бочка гремит именно по Завадскому. А может, по Киселю? По ком гремит теперь эта чертова бочка с мазутом?
Я сходила в областную больницу и постояла у изголовья Игореши. Кривляясь при этом на манер обезьяны в попытке сдержать слезы. Перед глазами возникала навязчивая картина: как долгими вечерами он бродит у моего подъезда, наблюдая за мной и Микеле, и разрывается между желанием объясниться и этим дурацким, необъяснимым – во всяком случае, для меня – страхом. На соседней кровати -
Борис, а вообще в палате лежит человек пятнадцать, и все – жертвы Микеле. К некоторым подключены электрические приборы с осциллографами и пляшущими по бумаге самописцами. Между приборами бродит парень лет тридцати – совершенно лысый. Именно лысый, а не бритый. Лысина прямо-таки сияет в люминесцентном свете. О каждом из здесь лежащих я могла бы рассказать
Кстати, о родственниках. Когда я только шла к палате, мне повстречалась жена
Бориса Ксения. А теперь, уходя, я неожиданно столкнулась с отцом Игореши. За руку он держал Виточку.
Я наклонилась и что-то ласково ей прошептала. Неожиданно она цапнула меня ногтями по носу. И тут же получила нагоняй от дедушки. Из носа у меня пошла кровь. Что ж, дети интуитивно чувствуют, кто повинен в их бедах.
Доктор философии извинился в довольно фамильярной форме и протянул мне бумажный носовой платок.
– Кто у вас здесь? – поинтересовался он.
Я пробормотала что-то невнятное. Кто-кто! Конь в пальто!
И, словно угорелая, рванула прочь.
Налетела на какого-то жирного мужика в коридоре. Тот начал громко ругаться матом. Фас! – мысленно обратилась я к Микеле.
Я шла по улице, вертела головой направо и налево, бросая бешеные взгляды на окружающих, и беспрерывно повторяла: фас! фас! фас! фас!..
КИСЕЛЬ ТЕБЯ ОЧЕНЬ ЛЮБИЛ.
– Это вам! – из-за двери показалась расплывшаяся в улыбке морда парня. – С днем рождения! ???-???????????????… Я вздрогнула, кровь отхлынула у меня от лица. В руках ????????????… цветы с болота. Те самые. Вернее, такие же точно.
Парень торопливо сунул их мне в руку, пробормотал что-то насчет службы быта и побежал вниз.
– Эй! – ошарашено крикнула я.
– За все уплачено. – Этого болвана и след простыл.
Я покрутила в руках цветы. Где же я видела парня? И главное -?????????????…
Господи! Но что все это значит? Неужели Кисель оказался таким предусмотрительным и заранее договорился со службой быта? А еще он должен был заплатить селекционеру за этот букет. Конечно, он мог знать, когда у меня день ????????,??…
Я пошла поставить цветы в кувшин. И тут заметила маленькую записку. Схватила ???… цветы посыпались из рук на пол. В записке была всего одна фраза:
И подпись:
Я села на пол рядом с цветами. ТЕБЯ не стало, но ТЫ знаешь о том, что ТЕБЯ не стало? И даже сумел каким-то образом связаться со службой быта? И наконец, что это за загадочные цветы?
Я мысленно унеслась к Киселю в палату и тут же вспомнила, где встречала того парня. Лысый! Который блуждал в больнице среди осциллографов и самописцев!
Просто сейчас на нем была кепка, и это сбило меня с толку.
Но как им удалось наладить контакт, с помощью этих самописцев, что ли?