Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Однако общество состоит не из одних героев. И пока столы накрыты лишь для меньшинства, а большинство должно служить целям этого меньшинства и довольствоваться остатками с барского стола, следует культивировать отношение к неповиновению как к греху. Такое отношение и культивировалось государством и церковью, действовавшими сообща, ибо они должны были защищать свои иерархии.

Государство нуждалось в религии как в идеологии, отождествляющей неповиновение с грехом; церковь нуждалась в верующих, которых государство воспитывало в духе повиновения. И церковь, и государство использовали институт семьи, назначением которой было воспитание ребенка в повиновении, начиная с момента самого первого проявления им своеволия (эти усилия первоначально

направлены на обучение правилам личной гигиены). Следует отучить ребенка от проявления своеволия, чтобы подготовить его к тому, чтобы в будущем он вел себя должным образом как гражданин.

В традиционном теологическом и житейском смысле грех - это понятие, принадлежащее авторитарной структуре, а эта структура характерна именно для модуса обладания. Главное, что делает нас людьми, лежит не внутри нас, а вовне - это та власть, которой мы подчиняемся. Нельзя достичь благоденствия своей собственной творческой деятельностью, оно достигается пассивным подчинением и вытекающим отсюда одобрением властей предержащих. У нас есть лидер (светский либо духовный: король или королева или Бог), в которого мы верим; нам гарантирована безопасность... пока мы - никто. И даже то, что подчинение далеко не всегда осознается, что оно может быть сильным или слабым, что психическая и социальная структуры могут быть не полностью, а лишь частично авторитарными, не должно закрывать нам глаза на тот факт, что мы живем в мире обладания в той мере, в какой мы интернализуем авторитарную структуру нашего общества.

Альфонс Ауэр очень точно подметил, что у Фомы Аквинского концепция власти, неповиновения и греха носит гуманистический характер: грех понимается не как неповиновение иррациональной власти, а как нарушение благоденствия человека*.

Так, Фома Аквинский утверждал: "Мы не можем оскорбить Бога, разве что действуя против своего собственного блага" (S. с. gent. 3, 122). Чтобы правильно понять позицию Фомы Аквинского, следует учесть, что для него человеческое благо (bonum humanum) не определяется ни произвольными, чисто субъективными желаниями, ни инстинктивными ("естественными", если воспользоваться термином стоиков)

желаниями, ни волей божьей. Оно определяется нашим рациональным пониманием человеческой природы и норм, вытекающих из этой природы и способствующих нашему оптимальному развитию и благополучию. (Следует отметить, что Фома Аквинский как послушный сын церкви и поборник существующего социального порядка, защитник его от революционных сект не мог быть чистым представителем неавторитарной этики; он использовал слово "неповиновение" для обоих видов непослушания, чтобы скрыть внутреннюю противоречивость своей позиции.)

предоставленную возможность познакомиться с рукописью этой работы) об автономности этики у Фомы Аквинского способствует лучшему пониманию этической концепция Фомы Аквинского. То же можно сказать и о его статье на эту же тему, озаглавленной "Is sin an insult to God?" (см. Библиографию).] В то время как понимание греха как неповиновения является составной частью авторитарной структуры, а значит, и модуса обладания, оно приобретает совершенно иное значение в рамках неавторитарной структуры, основанной на модусе бытия.

Причем и это второе значение также подразумевается в библейской истории грехопадения, что нетрудно понять, если по-другому ее интерпретировать.

Бог поместил человека в сады Эдема и предостерег от того, чтобы вкушать плоды с древа жизни и с древа познания добра и зла. Убедившись, что "нехорошо быть человеку одному", Бог создал женщину. Мужчина и женщина должны были стать "одной плотью". Оба были наги "и не стыдились". Это утверждение обычно интерпретируется с точки зрения традиционного взгляда на проблемы пола, согласно которому мужчина и женщина должны, вполне естественно, стыдиться своих неприкрытых гениталий.

Однако едва ли в библейской истории сказано только это. Такое утверждение может иметь и другой, более глубокий смысл, а именно что, хотя мужчина и женщина лицезрели друг друга с головы до пят, они не испытывали -да и не могли испытывать - стыда, ведь они воспринимали друг друга не со стороны, как посторонние, как отдельные индивиды, а как "одна плоть".

Эта изначальная для рода человеческого ситуация радикально меняется после грехопадения, когда мужчина и женщина становятся людьми в полном смысле этого слова - людьми, наделенными разумом, познавшими добро и зло, познавшими друг друга как отдельные индивиды и осознавшие, что их первородное единство нарушено и что они стали чужими друг другу. Они близки друг другу и все же чувствуют, что разделены, отдалены друг от друга. Они испытывают глубочайший стыд: стыд оттого, что видят друг друга "нагими" и одновременно чувствуют взаимное отчуждение, невероятную пропасть, разделяющую их. "Они сделали себе опоясания", пытаясь тем самым избежать всей полноты человеческих отношений - скрыть наготу, в которой они предстали Друг перед другом. Но стыд, как и чувство вины, не спрячешь за фиговым листом. Они не сблизились друг с другом и в любви; возможно, они и желали друг друга физически, но физическая близость не устраняет отчужденности между людьми. И то, что они действительно не любили друг друга, проявляется в том, как они друг к другу относятся: Ева даже не пытается защитить Адама, а Адам стремится избежать наказания, обвиняя во всем Еву, а не защищая ее.

Так какой же грех они совершили? Они увидели друг друга как разделенные, изолированные, эгоистичные человеческие существа, которые не могут преодолеть свою разъединенность даже в акте любви. Этот грех коренится в самом нашем человеческом существовании. Лишенные изначальной гармонии с природой - столь характерной для животных, жизнь которых определяется врожденными инстинктами, - наделенные разумом и самосознанием, мы не можем не чувствовать свою крайнюю отчужденность от любого другого человеческого существа. В католической теологии такое состояние существования в полном разъединении и отчуждении, не преодолеваемом и в любви, определяется как "ад". Это непереносимо для нас.

Нам просто необходимо любым способом преодолеть эту пытку абсолютной разъединенности - подчиняясь ли, властвуя ли, пытаясь ли заглушить голос разума и сознания.

Однако каждый из этих способов хорош лишь на короткое время, он закрывает путь к истинному решению проблемы. Единственный способ спастись из этого ада - освободиться из тюрьмы своего эгоцентризма, достичь единения со всем миром. И если эгоцентрическая разъединенность и есть главный грех, то он искупается актом любви. Само английское слово "atonement" (искупление) выражает эту идею, ведь этимологически оно происходит от слова "atonement", что на среднеанглийском означало "единение, слияние, объединение"*.

среднеангаийском at-onement основу слова составляет "one", что означает "один", "единый".
– Прим. перев.] А так как грех разъединенности не является актом непослушания, он не нуждается в прощении. Что действительно необходимо, так это исцелить такой грех, а здесь может помочь лишь любовь, а вовсе не принятие наказания.

Райнер Функ указал мне на то, что неавторитарная концепция греха как разобщения, разъединения получила выражение у некоторых отцов церкви последователей Иисуса. Он подтверждает это следующими примерами (заимствованными у Анри де Любака). Ориген говорит: "Где правит грех, там разделение, но где правит добродетель, там единство и единение". Максим Исповедник говорит, что в результате Адамова греха род человеческий, "который должен был бы быть гармоничным целым, не ведающим конфликта между моим и твоим, превратился в облако пылинок - в отдельных индивидов". Сходные мысли о разрушении первородного единства у Адама можно найти и у св. Августина и, как указывает профессор Ауэр, в учении Фомы Аквинского. Де Любак в заключение говорит:

Поделиться:
Популярные книги

Прометей: Неандерталец

Рави Ивар
4. Прометей
Фантастика:
героическая фантастика
альтернативная история
7.88
рейтинг книги
Прометей: Неандерталец

Черный маг императора

Герда Александр
1. Черный маг императора
Фантастика:
юмористическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Черный маг императора

Дорогой Солнца

Котов Сергей
1. Дорогой Солнца
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
5.00
рейтинг книги
Дорогой Солнца

(Не) Все могут короли

Распопов Дмитрий Викторович
3. Венецианский купец
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.79
рейтинг книги
(Не) Все могут короли

Играть, чтобы жить. Книга 1. Срыв

Рус Дмитрий
1. Играть, чтобы жить
Фантастика:
фэнтези
киберпанк
рпг
попаданцы
9.31
рейтинг книги
Играть, чтобы жить. Книга 1. Срыв

(Не)нужная жена дракона

Углицкая Алина
5. Хроники Драконьей империи
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.89
рейтинг книги
(Не)нужная жена дракона

Ветер и искры. Тетралогия

Пехов Алексей Юрьевич
Ветер и искры
Фантастика:
фэнтези
9.45
рейтинг книги
Ветер и искры. Тетралогия

Маверик

Астахов Евгений Евгеньевич
4. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Маверик

Вперед в прошлое 6

Ратманов Денис
6. Вперед в прошлое
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Вперед в прошлое 6

Магия чистых душ

Шах Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.40
рейтинг книги
Магия чистых душ

Без шансов

Семенов Павел
2. Пробуждение Системы
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
постапокалипсис
5.00
рейтинг книги
Без шансов

Приручитель женщин-монстров. Том 6

Дорничев Дмитрий
6. Покемоны? Какие покемоны?
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Приручитель женщин-монстров. Том 6

Идеальный мир для Лекаря 14

Сапфир Олег
14. Лекарь
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 14

Идеальный мир для Социопата

Сапфир Олег
1. Социопат
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
постапокалипсис
6.17
рейтинг книги
Идеальный мир для Социопата