Иммануил Великовский
Шрифт:
Бесконечные шеренги волн монотонно набегали на пустынный пляж. Великовский часами быстро ходил по пляжу, оставляя следы на мокром песке. Зачем ему понадобилась грязная свора никчемных душонок в профессорских мантиях? Там, на востоке, за тысячи километров отсюда — любимая страна, о которой в Смоленске, Витебске и Москве мечтал его отец, о которой в Мстиславле мечтали его деды и прадеды, в которой его продолжение — дочь и внуки. Страна, в сторону которой во всех местах рассеяния смотрят его единоверцы в час молитвы. Страна, история которой оторвала его от благородной профессии, обеспечивающей достаток, и обрекла на тяжкий многолетний
Никогда прежде отравленные стрелы недоброжелателей не причиняли ему такой страшной боли, как эта подлая статья, содержавшая полуправду, извращавшая смысл сказанного Эйнштейном.
Действительно, и Великовского, и самого себя Эйнштейн называл «мешуга». Коэн умышленно употребил дословный перевод этото слова — «сумасшедший», отлично понимая, что в устах Эйнштейна оно было часть ивритской идиомы «мешуга ле'иньян» — «увлеченный», «погруженный в идею». Титул «мешуга» свидетельствовал об искренней симпатии и высшем уважении большого ученого к другому большому ученому.
Это была не просто симпатия к интересному интеллигентному человеку, как тогда, тридцать лет назад, при первой встрече в берлинской квартире Эйнштейна. Здесь, в Принстоне. симпатия постепенно переросла в дружбу родственных по духу натур.
Даже еще отрицая теории Великовского, Эйнштейн ощущал потребность в общении с этим большим человеком. История публикации «Миров в столкновениях» и последовавшая кампания улюлюканья и травли потрясла и возмутила Эйнштейна.
Именно он заставил Великовского описать это все, не упуская ни единой детали.
Карандашные заметки на полях «Миров в столкновениях», прочитанной им дважды, свидетельствовали о том, как старый ученый все более склонялся к принятию теории Великовского. Их последняя встреча за девять дней до смерти Эйнштейна показала, как быстро совершался этот процесс.
Гарвардский историк науки Коэн… Даже история науки может быть извращена тенденциозным историком подобно тому, как история страны — историком с определенными политическими симпатиями. Что уж говорить о социальном заказе? И это называется «наукой»?
Несколько дней Великовский приходил к океану. Он заставил себя успокоиться. Он перебирал варианты. После долгих раздумий он решил написать письмо Коэну.
Кто когда-либо в истории науки упомянул бы Бернарда Коэна, не окажись он среди преследователей Великовского? В тезисах выступления на заседании Американского философского общества он попытался быть объективным и, говоря о догматизме в науке, поставил Великовского в ряд с самыми выдающимися учеными всех времен.
Испугавшись своего поступка, он затем выступил менее почтительно. В «Протоколах АФО» выступление уже соответствовало «стилю» его коллег по Гарвардскому университету, преследовавших Великовского. А сейчас эта подлая статья…
В очень сдержанных тонах Великовский написал, что он беседовал с Эйнштейном через пять дней после того, как Коэн взял интервью. Зная Эйнштейна, он не сомневается в его искренности, а, если верить статье, Эйнштейн был двуличным и циничным, что оскорбляет его память. Великовский предложил Коэну при случае познакомиться с имеющимися у него письмами Эйнштейна и с многочисленными записями на полях рукописей, сделанных рукой ученого.
Коэн не ответил на это письмо. И не оно, надо полагать, явилось причиной его публикации в сентябрьском номере «Scientific America», если не опровергающей, то значительно смягчающей отвратительный тон предыдущей статьи. Он писал, что Эйнштейн говорил с чувством симпатии к книге и ее автору. Это была попытка оправдаться перед душеприказчиком Эйнштейна, доктором Отто Натаном, который в этом же номере журнала резко выступил по поводу публикации Коэна. по поводу цитирования Эйнштейна в явно извращенном виде.
«Как душеприказчик Эйнштейна, — писал доктор Натан, — ответственный за защиту его научных и литературных интересов, я чувствую себя обязанным заявить, что я глубоко сожалею о сообщении профессора Коэна. Статья не была представлена мне до публикации. Если бы это было сделано, я предпринял бы все усилия против ее публикации в нынешнем виде. Профессор Коэн определенно не опубликовал бы ее без одобрения Эйнштейна, будь он жив. Точно также после смерти Эйнштейна профессор Коэн был обязан получить разрешение на публикацию…»
Наивный доктор Натан. Он ожидал порядочности от человека, который всей линией поведения продемонстрировал свою непорядочность.
47. «ЗЕМЛЯ В ПЕРЕВОРОТАХ»
В ноябре 1955 года издательство «Даблдей и K°» выпустило в свет книгу Иммануила Великовского «Земля в переворотах», которую он посвятил своим дочерям — Шуламит и Рут.
«Я намеревался связать воедино истории более ранних глобальных переворотов, представить геологические и палеонтологические материалы, поддерживающие свидетельства человека, — писал Великовский. — Но прием „Миров в столкновениях“ определенными группами ученых убедил меня: прежде, чем оживлять яркое зрелище более ранних катастроф, представить, по меньшей мере, некоторые свидетельства скал, который так же убедительны, как свидетельства, дошедшие до наших дней в письменах и в устных преданиях».
На Аляске обнаружены многокилометровые скопления костей исчезнувших животных — мамонтов, мастодонтов, супербизонов и лошадей. Эти животные исчезли в конце ледникового периода. Здесь же, в этой массе, обнаружены останки существующих ныне видов — многие миллионы животных с переломанными и оторванными конечностями вперемешку с вырванными с корнями деревьями.
Великовский перечисляет известные стихийные бедствия и задает вопрос: могли ли они привести к такому массовому уничтожению? Подобные скопления обнаружены почти вдоль всего побережья Аляски, длина которого превышает расстояние от Ньюфаундленда до Флориды.
В вечной мерзлоте северной Сибири обнаружены вмерзшие мамонты, размороженное мясо которых без ущерба ели собаки. Грунт должен был замерзнуть в момент гибели животных, в противном случае их тела сгнили бы. Новосибирские и другие острова, находящиеся на 1000 километров севернее Северного Полярного круга, буквально напрессованы огромным количеством останков мамонтов, слонов, носорогов — животных, требующих большого количества растительной пищи ежедневно в течение всего года. Каким образом большие стада этих животных могли существовать в условиях полярного климата? Громадное количество бивней мамонтов находится на дне Северного ледовитого океана между островами. Эти места были материком, когда здесь жили мамонты.