Immortality
Шрифт:
По словам Карлайла, Аро боялся сплочённости двух сильных семей – Калленов и Денали. Что ж, легче лёгкого: в мгновении ока я нащупала и разорвала родственные связи не только между кланами, но и внутри их. Они не возненавидели друг друга, нет! Они лишились страха друг друга потерять. Это были не родственные, а партнёрские отношения. Клуб по интересам, основанный на отказе от человеческой крови. Единомышленники? Да. Семья? Громко сказано. Но если вы настаиваете…
Едва почувствовав, как в головах вампиров улеглась эта мысль, я приступила к главному – к стиранию себя из их воспоминаний.
Как
Мимолётным воспоминанием осталась я для Калленов: дочерью шерифа, жившего в этих местах век назад. Я не стала совсем убирать себя из их памяти – для правдоподобности плана, но оставила о себе неоднозначное впечатление: неумёха, растеряша, спотыкающаяся о свои ноги девочка, которой неприятности в жизни грозили и без появления в её жизни вампиров. Но даже эти воспоминания были поверхностными - такими, какими их и должны увидеть Вольтури. Точнее, Аро. Убирая себя из жизни Каленов, я отводила от них удар и только так могла спасти.
На самом деле, пожинать плоды своих трудов оказалось гораздо сложнее, чем сотворить их. Видеть, как исчезает из глаз Эсми любовь. Как лицо Розали, искажённое гримасой боли, разглаживается и становится надменным. Как Эммет, Джаспер и все Денали принимают оборонительную позу. Взгляд Элис пустеет. Она смотрит на меня и не видит; оглядывается на Карлайла, будто спрашивая, зачем они здесь, и тот отвечает ей таким же пустым взглядом.
Впрочем, с доктором Калленом пришлось повозиться. Он должен оставаться в курсе, зачем идут Вольтури, и подготовленные для них слова так же останутся неизменными с одним маленьким исключением: Карлайл больше не был заинтересован в помощи провинившемуся кочевнику из-за желания избежать конфликта на своей земле. Если Вольтури пришли наказать преступника, что ж, это их право - ни его ковен, ни ковен Денали правосудию препятствовать не будут. Дело своё они сделали – нарушителя нашли и явили на суд.
Я «овампирила» Карлайла, лишив душевных качеств, из-за которых и бросилась к нему за помощью. Интересно, был ли в жизни доктора Каллена период, когда он мог бы поступить так же. Невозможно представить его отмахивающимся от проблем; подставляющего под удар другого; лишенным стремления помочь. Надеюсь, когда всё вернётся на свои места, Карлайл сумеет простить себе минуту малодушия, пусть и приобретённого не по своей воле.
Из размышлений меня вырвал озадаченный голос Эсми:
– Милый, с тобой всё в порядке?
Я знала к кому она обращается, была готова к этому, хотя надеялась на обратное. Просчитывая все варианты выхода из сложившейся ситуации, я понимала, что Эдвард – моё слабое звено. Если бы представилась возможность удалить его с поля боя, я бы это сделала – одна ли или с помощью оборотней. Но Эдвард был нужен: он должен был предстать перед Аро вместе с Элис. Вольтури шли сюда не только за мной, но и за ними, и не найдя их сейчас, вернутся вновь. А я собиралась навсегда лишить их желания когда-либо
Я едва нашла в себе силы посмотреть на Эдварда. Не знаю, как правильно описать то, что с ним творилось. Он словно переживал одну паническую атаку за другой. Тяжело дыша, Эдвард беспрерывно потирал левую сторону груди - то место, где у людей располагается сердце. Его взгляд, перескакивая с лица на лицо, то и дело возвращался ко мне. На несколько секунд страх из его глаз исчезал, чтобы потом вернуться с удвоенной силой. У меня возникло желание исчезнуть, воспользовавшись даром Афтона, или - что ещё хуже – дать задний ход. Тяжёлый вздох Джейкоба сделал это желание и вовсе непреодолимым.
Именно в этой части плана у нас были самые жаркие споры. Не знаю, в какой момент, но Джейк встал на сторону Эдварда. Это происходило постепенно, и так же постепенно он подводил меня к мысли, что с ним мой план может не сработать.
– Да пойми ты, если всё так, как есть на самом деле, парень это почувствует. Это как импринтинг у волков: раз запечатлевшись, ты навсегда становишься частью другого волка. Судя по всему, этот закон действует и у вампиров.
– Я уже слышала теорию о том, что он жив, потому что жива я.
– Вот! Значит, я прав. Он всё испортит.
– Эдвард не будет знать меня, почему он должно всё испортить?
– Ты хочешь наблюдать, как он будет умирать?
– Не драматизируй.
– И всё-таки, прими это во внимание. С сердечными делами игры плохи.
И теперь я видела, насколько плохи. Ох, как неприятно быть неправой. В отличие от остальных, Эдвард мою потерю ощутил. И, похоже, последние слова Элис относились именно к этому.
Мне бы хотелось сказать, что это была эпичная битва на уровне вселенной «Мстителей». К этому моменту в мире людей супер-героев значительно прибавилось, но я помню тех, кто был в отряде во времена моего детства. Помню вечные споры кто из них сильнее. Выходило, что Тор, потому что только Тор мог поднять свой молот.
Моим молотом был щит – никто, кроме меня им не владел, и по терминологии Марвелл я была одноимённым агентством, вобравшим в себя все доступные на данный момент супер-способности. И мне не нужно согласие другой стороны, чтобы присвоить остальные. Может, именно поэтому битвы и не было.
Чёрной стеной Вольтури выходили из леса. Ни авангарда, ни арьергарда – бархатные плащи с капюшонами скрывали их лица. Кто есть кто, непонятно - ни одной опознавательной детали, выделяющей правящую троицу. Ровный строй теней на фоне зимнего лесного пейзажа.
Они пришли убивать. Это стало ясно, как только десятки пар ног в чёрных сапогах шагнули в щит. Я почувствовала это незамедлительно и едва не отшатнулась от ненависти, которая входила в меня с каждым шагом этих сапог. Никаких переговоров не предусматривалось, впрочем, почему бы не развлечь себя беседой со смертником. Она развеет скуку, иначе никакого удовольствия от путешествия получено не будет.