Шрифт:
Почти у самого подножия Фиолетовой Ромашки Павел Стуконис де Филадельфия потерял след. Сигнал, доселе прекрасно прослушивающийся в насыщенном парами воздухе внезапно затух, и дезориентированный Стуконис остановился и завертел головой по сторонам в надежде снова его уловить. А ведь он уже начал склоняться к льстящей тщеславию гипотезе, что цель его визита находится как раз внутри Фиолетовой Ромашки — застекленной башни, вершина которой скрывалась в облаках. Теперь же надежда попасть внутрь башни выглядела лопнувшим мыльным пузырём. Стуконис беспомощно топтался на месте — ему оставалось рассчитывать лишь на счастливую случайность.
Охранники у ближайшего входа уже
Нервными движениями он начала разыскивать пачку сигарет, которой почему—то не оказалось на привычном месте. Потом вспомнил, что три дня назад бросил курить и замер с рукой в кармане, напряженно вслушиваясь — сигнал снова появился.
Стуконис осторожно повернулся и посмотрел в направлении, откуда приходил сигнал. Случайные прохожие проходили мимо, как ненужные тени. Если он правильно определил источник, то импульс исходил из углубления в простенке, где, между двумя витринами, стояли мужчина и женщина, — или же изнутри здания. Он внимательно присмотрелся к паре, к силуэту широкоплечего мужчины, к светлому пятну торса женщины. Ее голова находилась в тени, но Стуконис неизвестно почему решил, что у нее светлые волосы. Он начал не спеша пробираться в ту сторону, лавируя между многочисленными пешеходами. Сигнал в его мозгу снова исчез — значило ли это, что теперь его будут вести короткими импульсами? Могли хотя бы намекнуть… Прохожие беспардонно толкали Стукониса, он с трудом противостоял их напору.
Переход в несколько метров стоил ему порядочных усилий. Он в нерешительности остановился у блестящей витрины и, тяжело дыша, вглядывался, как мужчина толстыми пальцами играет с небольшим, блестящим сердечком. Безделушка была подвешена на тонкой цепочке, соединяющей соски обнаженных грудей женщины. Стуконис осмелился окинуть быстрым взглядом ее лицо — у нее действительно были светлые волосы.
— Что—то ищешь, приятель? — спросила женщина вполголоса, однако Стуконис прекрасно расслышал каждое слово.
«Почему их двое» — подумал он. «И зачем привели меня именно сюда?»
— Щас я ему врежу, — произнес мужчина и блестящее сердечко в его пальцах застыло в неподвижности, а цепочка натянулась. — Одно только твое слово, дорогуша.
Женщина не обращала внимания на его запальчивость — возможно, не могла ни на что решиться. Стуконис почуял, что атмосфера становится весьма напряженной, но не сделал ни единого примирительного жеста.
— Ну, дай я только разик вмажу! — предложил мужчина, и Стуконису показалось, что женщина недовольно поморщилась.
— Почему вы хотите увидеться с Канабаем? — спросила она.
— По делу, — коротко ответил Стуконис.
Женщина с интересом посмотрела на него.
— Ну, это каждый может так сказать, — произнесла она тоном, полным сомнений в том, что такой тип, как Стуконис, может предложить что—нибудь, могущее заинтересовать самого Канабая.
Стуконис утвердительно кивнул.
— Это точно!
Он молчал не преднамеренно — попросту ни один убедительный аргумент не приходил ему в голову.
— Этот
— А я три дня назад бросил курить, — ни с того ни с сего ляпнул Стуконис и тут же об этом пожалел.
— Потрясающе! — ледяным тоном отозвалась женщина. — Полагаю, нам все же не стоит вот так сразу беспокоить господина Канабая. Он действительно очень занятый человек. Я постараюсь его заменить. — Она прервалась, ожидая, видимо, реакции Стукониса. — Ну, излагай свое дело, приятель. Кратко, ясно и без выкрутасов.
— Тебе, девонька, я могу в лучшем случае рассказать, у кого яйца больше — у слона или у страуса… — он не закончил своей вычурной сентенции. Не успел. У мужчины была темная кожа, толстые губы и чертовски хорошая реакция. Его рука в перчатке упала на лицо Стукониса как лопата и буквально вбила его голову в плечи. Перчатка же была пропитана каким—то одурманивающим средством, которого Стуконис не знал, но с мгновенным ошеломляющим действием которого тут же ознакомился. В течение секунды он успел потерять сознание, и снова в него придти, но уже в состоянии полного безволия. Кожа лица в месте соприкосновения с перчаткой горела. Женщина за это время успела трансформировать свое одеяние и блестящее сердечко исчезло под блестящей, как кожа змеи, материей. У женщины действительно были очень светлые волосы.
У Стукониса в памяти еще осталось, как они продирались сквозь толпу а потом сели в стратоцикл. Сразу после этого — стратоцикл не успел еще тронуться с места — химия отключила Стукониса от реального мира.
Когда он в полной мере пришел в себя, то обнаружил, что лежат совершенно голый на низком столе с поверхностью из керамики кремового цвета, от которой шло приятное тепло. Знакомая уже женщина, с которой он разговаривал в пассаже, разглядывала его с легким весельем.
— Можете одеваться, — сказала она. — Сеньор Канабай де Саламанка просил передать вам его сожаление и извинения за несколько грубоватое обращение с вами. К несчастью, с тех пор, как один безумец попытался уничтожить сеньора Канабая, подорвав самого себя в присутствии совершенной имитации сеньора, нам пришлось ужесточить меры безопасности. Вы должны нас понять…
Стуконис не вслушивался в ее слова и его особенно не волновали происшедшие с женщиной перемены. Главное, что он попал внутрь. Иногда необходимо позволить обойтись с собой хамовато, чтобы попасть в число друзей дома.
— Кожа на вашем лице будет гореть еще с четверть часа. Потом боль исчезнет без следа и последствий. Вам ведь и так уже лучше, правда?
Он заставил себя кивнуть. Потом осторожно осмотрелся по сторонам. Мужчины, который его ударил, видно не было.
— Мы вынуждены были вас обыскать и просветить… дословно, я имею в виду, — продолжала женщина. — Вы хорошо себя чувствуете? Сеньор Канабай де Саламанка примет вас через несколько минут.
— А где мы находимся?
— О, это секрет. Мы надеемся, вы поймете, что у нас должны быть свои маленькие тайны.
Стуконис ничего не ответил.
— Пойдемте. Сеньор Канабай ждет вас. Вот сюда.
Они прошли в короткий коридорчик и остановились. Стуконис услышал шорох за своей спиной и обернулся — проход, которым они только что воспользовались, исчез без следа. Женщина коснулась его плеча кончиками пальцев. Пол под ногами дрогнул и поехал вверх метра на полтора, вынеся их в центр внушительного кабинета со стенами из хрустальных зеркал. В одном из них шевельнулась темная фигура.