Император Африки. Книга 2. Команданте Мамба
Шрифт:
Благодаря вождю, португалец изрядно обновил свой лексикон ругательств, куда входили не только португальские и испанские ругательства, но и английские гадкие словечки, хотя, конечно, английский язык беден на данные слова, без огонька, так сказать.
Матерные слова английского языка были одни и те же: фак, бич, киски там всякие, да всевозможные эссы, и не поймёшь, то ли ты козёл, то ли задница. Больше всего вождь употреблял слово «сука». Что было непонятно, никаких собак, кроме изредка появлявшихся небольших стай гиеновидной африканской собаки, здесь не было, и причём тогда мать всех
– Это всё загадочная африканская душа, – с тоской вздохнул Луиш и внезапно вспомнил Дарфурскую красотку, захваченную в Дарфурском султанате.
Вождь не влезал в амурные дела своего зама, и даже подарил объект вожделения исстрадавшемуся от недостатка женского внимания, и особенно тела, Луишу.
Но черномазая красотка с примесью бедуинской крови оказалась излишне гонористой и, почувствовав, что её никто не собирается насиловать, тут же показала свой нрав, взбрыкнув, словно необъезженная кобыла, и сбросив с себя неумелого седока, в роли которого выступал сам Луиш. Обескураженный неудачей португалец попробовал зайти с другого места, и снова потерпел неудачу, но уж очень хотелось ему женщину горячую и по обоюдному согласию, чтобы сполна вкусить всех прелестей любви.
По своему опыту он знал, что чем горячее женщина, раздираемая страстями своей души, тем более страстной она была, и тем сильнее он её хотел. Наконец, долго осаждаемая крепость сдалась, широко распахнув свои ворота и приняв в себя своего победителя, усыпавшего предмет обожания подарками и окружившего её комфортом и вниманием, вместе с гарантированной защитой.
Расставаться с предметом своей любви Луишу было тяжело, и он даже хотел взять её с собой в поход, подойдя с этой просьбой к вождю. Выслушав просьбу, Чёрный Мамба поднял на него свои пронзительные чёрные глаза, окружённые ярко-белыми белками глаз, и сказал:
– Ты что… португалец, с баобаба рухнул, да ещё и не один раз? Бабу в поход брать? Ты на меня смотрел?
Луиш судорожно кивнул головой.
– И что? Я беру кого-нибудь с собой? Или гарем тащу за собой, которого и нет. Или ты думаешь, что мне женщины не нужны, или я их не люблю?
Луиш вспомнил громкие охи и вздохи, которые частенько раздавались из хижины вождя, причём беременная Нбенге при этом часто скромно сидела за пределами хижины или вообще уходила в другую. Эти охи и ахи иногда слушала и вся деревня, так что сомнений в любвеобильности вождя у Луиша не было, а вот в необходимости тащить за собой подругу – были. И он снова стал уговаривать.
Вождь сначала улыбался, слушая увещевания Луиша, потом забавлялся, затем начал хмуриться, потом пообещал оторвать ему тот орган, который не даёт ему покоя, а потом принял воистину Соломоново решение, и, крикнув телохранителей, велел привести объект любви Луиша.
Не ожидавший такого поворота, Луиш испуганно затих. Вскоре привели Мабетту. Вождь сначала с интересом окинул взглядом её фигуру, потом его взор потух, и он с пренебрежительным видом сморщил нос.
– Ты, что ли, любовь португальца? – обратился он к Мабетте.
– Да, – с гордостью ответила та и, выпятив свою грудь, задрапированную обрывком ткани, гордо откинула голову назад.
– Ну ладно, – сказал тогда вождь, – по просьбе твоего ё…, ммм, временного мужа, мы берём тебя в поход, будешь скрашивать быт как своего любимца, так и всего войска, – и он очаровательно ей улыбнулся, а потом с откровенно насмешливым видом загоготал.
Когда она заговорила, Луиш понял, что ему повезло хотя бы в одном. Мабетта не была тупой, и быстро сообразила, что ей грозит быть одной женщиной в огромном войске. Ведь кто-то не удержится и захочет напиться из колодца, отодвинув от него португальца, несмотря на его близость к вождю, а напьётся один, и тут же потянется очередь и из других, страдающих от засухи. Мабетта, бросившись на колени перед смеющимся вождём, обняла его ноги и завопила.
– О, великий вождь, я не согласна, я хочу остаться здесь, чтобы молить всех богов о вашем возвращении из похода живыми и здоровыми, и буду готовиться здесь к вашей встрече.
Вождь не стал дальше забавляться и коротко бросил.
– Всем спасибо, все свободны, даже… дураки.
На том всё и закончилось, и сейчас Луиш, смотря в спину вождю, с облегчением вспоминал об этом случае и пытался попасть в такт шагов впереди идущего вождя, но на его один шаг делал два и вскоре бросил это занятие, продолжая просто идти за вождём вперёд.
Глава 2
Операция «Попугай» и другие приключения Вождя
К городу Банги в прошлом, а сейчас переименованным мною в Барак, мы подошли через две недели, изрядно запыленные, но довольные. Это время мои воины потратили с пользой, успев хорошо поохотиться на разных животных, пока передвигались по саванне.
Во время охоты мне не раз приходила мысль приручить кого-либо из животных. У местных племён приручёнными были только коровы, худые, как гончий велосипед, и такие же резвые. Они больше походили на худую разновидность буйволов, чем на тех неспешных животных, к которым привык я.
Кроме них по деревням бродили ещё козы, что также были гораздо ближе к африканским антилопам, чем к европейским козлам. Хотя характер оставался таким же гадким.
Овец не было, как не было и домашних птиц, к моему великому сожалению, иногда просто очень хотелось побаловать себя жареной курочкой.
Зато хватало попугаев, которые, в основном, жили в джунглях либо на островках деревьев в саванне. Эти до предела наглые птицы, разведав наши поля, стали усиленно их осваивать, прилетая на них не работать и пахать, а клевать и уничтожать выращенный нами с большим трудом урожай.
Я был в шоке, когда, получив известие о нападении на поля каких-то волнистых попугайчиков, увидел огромную стаю, океанскими волнами бесновавшуюся над нашей кукурузой и немногочисленными посадками гороха, сои и прочих зерновых культур.
При ближайшем рассмотрении это оказалась разновидность попугая под известным всем названием «неразлучник», только с менее массивным клювом, но кусались они не менее больно, чем настоящий неразлучник.
Негры гоняли птиц палками с полей. Весело чирикая, вся стая срывалась с земли и, трепеща крыльями, взмывала вверх и в сторону, делала пару кругов и приземлялась на краю следующего поля, и все повторялось заново и с тем же результатом.