Император, который знал свою судьбу

Романов Борис

НИКОЛАЙ:

Да, какие дни! Отдохни немного; через пару часов мы пойдем к святому источнику, к святому пруду – как вчера ночью.

АЛЕКСАНДРА:

Это чудо, этот серебристый пруд. Я чувствую, что исцеляюсь от всех бед и от всех недугов. Но я не хочу спать сейчас. Я хорошо отдохнула вчера, после купания. У меня много сил… Что за листы у тебя в руках?

НИКОЛАЙ:

Это то самое письмо святого старца, которое передал

мне Плеве. Помнишь, я рассказывал тебе раньше, что его ищут в полицейском Департаменте? Вчера я начал читать его, и вот, сегодня заканчиваю.

АЛЕКСАНДРА:

Когда ты успел прочесть его? Мы ведь почти все время вместе… Ну, да, иногда я с детьми, а ты и тут тратишь какие-то часы на работу. Что в этом письме? Впрочем, если там что-то плохое – лучше не говори сейчас. О! – я вспоминаю этих предсказателей… японец Теракуто, ирландец Кайро, монах Авель… Это было ужасно – читать их предсказания! Все они – Кайро и Авель – после этого года предсказывали плохое…

НИКОЛАЙ:

Не волнуйся, как раз наоборот (читает): «В начале царствования сего монарха будут беды народные, будет война неудачная, настанет смута великая внутри государства. Отец поднимется на сына и брат на брата. Но вторая половина царствования будет светлая, а жизнь его долговременная».

АЛЕКСАНДРА:

Слава Богу! И это все?

НИКОЛАЙ:

Нет, конечно. Здесь многое верно написано про прошлые годы, и про радости, и про беды – довольно подробно. И про нашу семью тоже. И про дочерей, и что пятые роды дадут нам сына. Но вот дальше… Что-то очень кратко, хотя и хорошо.

АЛЕКСАНДРА:

О! Святой Серафим, утешитель! Однако, дайка мне это письмо. (Николай передает ей письмо; она внимательно смотрит последние листы). Ники, посмотри-ка внимательно! Бумага последних страниц вроде та же, старая, пожелтевшая, но чуть не такая. И почерк чуть-чуть другой, мне кажется… Плеве… Я не доверяю ему. Сергей Юльевич назвал его «бессовестным полицейским». Сипягин был умница, а этот… Хитрый, но не умный. После Сипягина полиция запутывается в политических интригах и начинает работать сама на себя. Ники, они еще не заговорщики против тебя, – надеюсь, что нет, – но они идут к этому!

НИКОЛАЙ:

Витте его и «подлецом» как-то раз назвал. Конечно, он не «комильфо», но в эти годы, когда революционеры развернули едва ли не охоту на власть, работать в полиции очень непросто. Нужен жесткий человек. Плеве – такой. Однако, если в Департаменте подменили листы… Не может быть! (смотрит письмо) Не знаю, Аликс. Я не могу утверждать это. К тому же графологическая экспертиза у нас есть только в том же Департаменте полиции. Бессмысленно отдавать письмо туда, если они это сделали.

АЛЕКСАНДРА:

Ники, оставим это сейчас. Я не хочу портить настроение. Идем к источнику, к пруду.

НАТ. ТРОПИНКА В ЛЕСУ, ПРУД. ТОТ ЖЕ ВЕЧЕР.

НИКОЛАЙ и АЛЕКСАНДРА собираются, выходят

из гостевой, из монастыря, идут по лесной тропинке. Начало последней четверти луны, – но она светит ярко, освещая лесную тропу. Небо в звездах, как в алмазах. Камера следует за Царской четой. Виден серебристый под лунным светом пруд. Они садятся на берегу, о чем-то шепчутся. Раздеваются, идут купаться. Николай вскоре выходит на берег, Александра продолжает купаться. Долго и бесшумно плавает. Выходит на берег, Николай любуется ей. Она смотрит в звездное ночное небо. (Музыкальное сопровождение – что-то элегическое, почти безмятежное, надежное, но волнующее).

СЦЕНА 2\3. 20 июля 1903 года. Саровские торжества. Елена Мотовилова и Паша Саровская.

Действующие лица:

НИКОЛАЙ, АЛЕКСАНДРА, их дети (Ольга\8 лет, Татьяна\6 лет, Мария\4 года, Анастасия\3 года), а также:

– ЕЛЕНА ИНВАНОВНА – Елена Ивановна Мотовилова, вдова секретаря («служки») преподобного Серафима Н. Мотовилова, 80 лет, милая и обаятельная старушка;

– ПАША САРОВСКАЯ – Христа ради юродивая блаженная Паша (Параскева Ивановна) Саровская, также преклонных лет, суровая на вид очень пожилая женщина;

– Священники, игуменьи, настоятели монастыря (игумен Серафим, игуменья Мария);

– Охрана – офицеры и солдаты Фанагорийского гренадерского генералиссимуса Суворова полка.

– Боткин – Боткин Евгений Сергеевич, лейб-медик, 38 лет;

– СЕРАФИМ и МАРИЯ – игумен и игуменья;

Место и время действия:

20 июля 1903 года. Дивеевский монастырь.

ЭПИЗОД 1.

НАТ. ДИВЕЕВСКИЙ МОНАСТЫРЬ, ЗАТЕМ ДОМИК ЕЛЕНЫ МОТОВИЛОВОЙ. 20 ИЮЛЯ 1903 ГОДА.

На экране – документальные кадры Саровских торжеств.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ:

Торжества по случаю канонизации святого преподобного Серафима Саровского проходили в Сарове 17-19 июля 1903 года. К 20 июля в Сарове находились до 200 000 паломников со всей России; все 850 сестер монастыря выстроились по обеим сторонам дороги в Дивеево, встречая Царскую семью. В эти дни Николаю сообщили, что с ним хочет встретиться вдова служки преподобного (Николая Мотовилова), Елена Ивановна, 80-ти лет – что у нее находится личное послание святого Серафима Николаю Второму, которое тот передал Николаю Мотовилову в 1831 году, незадолго до своей кончины. Кроме того, в Дивееве в те годы жила знаменитая в те годы на всю Россию Христа ради юродивая блаженная Паша Саровская. 20 июля Царская семья в полном составе поехали сначала к Елене Ивановне и затем в келью блаженной Паши Саровской.

На экране – экипаж Царской семьи, он подъезжает к домику Елены Ивановны. Николай и Александра выходят из экипажа, Николай принимает дочек, одну за другой. Елена Ивановна встречает их на пороге. У дороги видны офицеры охраны, за ними – толпы людей. Елена Ивановна приглашает гостей в свой дом. Камера следует за ними.

ЕЛЕНА ИВАНОВНА:

Милые мои, дорогие (целует деток) … Дождалась я Вас, батюшка Царь, матушка Царица, Александра Федоровна!