Император Португальский
Шрифт:
Жена плакала и жаловалась, и те, кто заходил, считали, что должны посидеть, чтобы выразить ей свое сочувствие и сказать то, что им удавалось придумать в утешение.
Не может быть, чтобы Ларсу Гуннарссону позволили отобрать у них избу. Старая хозяйка Фаллы не допустит, чтобы это случилось. Она всегда прежде была справедливым и честным человеком.
И день ведь еще не кончился. Клара Гулля, может быть, все же даст о себе знать прежде, чем будет поздно. Да, но это, конечно, при условии, что ей удалось заработать двести риксдалеров
Они сидели и взвешивали доводы за и против. Катрина напомнила им, что в первые недели Клара Гулля не смогла ничего заработать. Она поселилась у людей из Свартшё, переехавших в Стокгольм, но у них она должна была за себя платить.
Но потом ей ужасно повезло. Она встретила на улице того самого торговца, что подарил ей красное платье, и он помог ей получить место.
А разве нельзя предположить, что он достал ей и денег? В этом нет ничего невозможного.
Нет, конечно, ничего невозможного в этом нет, сказала Катрина, но сейчас она ни сама не приехала, ни письмо не прислала. И надо понимать, что ничего у нее не получилось.
Всем сидящим в избе становилось с каждой минутой все страшнее. Они чувствовали, что скоро с теми, кто здесь живет, произойдет что-то ужасное.
Когда они уже совсем загрустили, дверь снова отворилась, и вошел человек, которого вряд ли когда-либо прежде видали в Аскедаларна, потому что не в его привычках было захаживать в подобное захолустье.
Когда он вошел, в избе воцарилась тишина, какая бывает зимней ночью в лесу. Все глаза были прикованы к нему, кроме глаз Яна, поскольку он не пошевельнулся, хотя Катрина и прошептала ему, что к ним пришел депутат риксдага Карл Карлссон из Стурвика.
Депутат держал в руке свернутую бумагу, и все посчитали, что он прислан новым хозяином Фаллы, чтобы объявить жителям Скрулюкки, что будет с ними теперь, когда они не смогли заплатить ему то, чего он требовал.
На Карла Карлссона было устремлено много озабоченных взглядов, но он сохранял обычный важный вид, и никто не мог догадаться, насколько тяжелым будет удар, который он приехал нанести.
Сперва он протянул руку Катрине, а затем всем остальным. Все по очереди встали и поздоровались. Единственным, кто не пошевелился, был Ян.
— Я не очень-то хорошо ориентируюсь в этих местах, — сказал депутат риксдага. — Но это ведь то место Аскедаларна, которое называется Скрулюкка?
Да, именно так. Все утвердительно закивали в ответ, но никто в избе не был в состоянии вымолвить хоть что-нибудь внятное. Все просто поразились тому, насколько сохранила присутствие духа Катрина: она подтолкнула Бёрье, чтобы он встал и уступил место депутату риксдага.
Тот пододвинул стул к столу и прежде всего положил на него свернутую бумагу. Затем он достал коробочку жевательного табаку и положил рядом с бумагой. После этого из футляра были вынуты очки и протерты голубым клетчатым носовым платком.
Закончив эти приготовления, он еще раз обвел всех по очереди взглядом. Сидевшие здесь были настолько мелкими людьми, что он вовсе не помнил, как их зовут.
— Мне надо поговорить с Яном Андерссоном из Скрулюкки, — сказал он.
— Вон он там лежит, — сказал сеточник и показал на кровать.
— Он болен? — спросил депутат.
— Да нет, — сказали сразу несколько человек.
— И он не пьян, — добавил Бёрье.
— И не спит, — сказал сеточник.
— Он очень далеко ходил сегодня и устал, — сказала Катрина. Она сочла, что лучше всего объяснить дело таким образом.
Тут же она склонилась над мужем и попробовала заставить его подняться.
Но Ян продолжал лежать не шевелясь.
— Он понимает, что я говорю? — спросил депутат риксдага.
— Да, конечно, понимает, — заверили все сидевшие.
— Он, должно быть, не ждет никаких хороших новостей, раз его пришел навестить депутат риксдага Карл Карлссон из Стурвика, — сказал сеточник.
Депутат повернул голову и посмотрел на сеточника своими маленькими, налитыми кровью глазами.
— Уль Бенгтса из Юстерсбюн не всегда ведь так боялся встречи с Карлом Карлссоном из Стурвика, — сказал он.
Затем он снова повернулся к столу и начал читать письмо.
А все остальные были просто вне себя от изумления. Голос его звучал дружелюбно, да и больше того — он чуть ли не улыбнулся!
— Дело в том, — сказал депутат риксдага, — что несколько дней тому назад я получил письмо от девушки, именующей себя Клара Фина Гуллеборг Янсдоттер из Скрулюкки. В этом письме она сообщает, что уехала из дома, чтобы заработать двести риксдалеров, которые ее родители должны заплатить Ларсу Гуннарссону из Фаллы первого октября за право владеть землей, на которой построена их изба.
Тут он сделал паузу, чтобы слушатели могли лучше следить за его словами.
— И вот она посылает мне деньги, — продолжал депутат, — и просит меня поехать в Аскедаларна и как следует оформить дело с новым хозяином Фаллы, чтобы он потом не смог больше причинить неприятностей. Это очень умная девушка, — сказал он и свернул письмо. — Она с самого начала обращается ко мне. Если бы все поступали, как она, дела в этом приходе шли бы куда лучше.
Прежде чем он договорил, Ян уже сидел на краю кровати.
— А девочка? Где же она?
— Теперь же я должен спросить, согласны ли родители с дочерью и поручают ли они мне завершить…
— А девочка, девочка? — прервал Ян. — Где же она?
— Где девочка? — проговорил депутат риксдага и посмотрел в письмо. — Она пишет, что у нее не было никакой возможности заработать все эти деньги за каких-то два месяца. Но она получила место у доброй госпожи, которая дала ей часть денег вперед, и теперь ей придется остаться у нее до тех пор, пока она не расплатится.