Император
Шрифт:
То же произошло и с великолепными статуями, которыми за несколько столетий перед тем украшали этот дворец Лагиды 21 , любители искусств, владевшие, кроме того, и другими, более обширными дворцами в Брухейоне.
Посреди одной обширной мраморной залы находился фонтан великолепной работы, сообщавшийся с превосходным городским водопроводом. Сквозной ветер дул в этой зале и в бурную погоду обдавал водяными брызгами весь пол, совершенно лишенный прежних мозаичных украшений и теперь повсюду, куда бы ни ступила нога, покрытый тонкой темно-зеленой скользкой и влажной тканью моховых порослей.
21
Лагиды –
В этой-то зале смотритель дворца Керавн, запыхавшись, прислонился к стене и, отирая лоб, скорее пропыхтел, чем проговорил:
– Конец!
Это слово было сказано таким тоном, как будто Керавн подразумевал свою собственную кончину, а не конец дворца, и насмешкой прозвучал ответ архитектора, который решительно заявил:
– Хорошо. В таком случае отсюда, может, мы и начнем наш осмотр.
Керавн не возражал, но воспоминание о множестве лестниц, на которые ему придется снова взбираться, придало ему вид человека, приговоренного к смерти.
– Нужно ли и мне оставаться с тобой при твоей дальнейшей работе, которая, вероятно, будет касаться отдельных подробностей? – спросил Понтия префект.
– Нет, – отвечал архитектор. – Разумеется, при условии, если соблаговолишь теперь же заглянуть в мой план и узнаешь в общих чертах, что я предполагаю сделать, а также уполномочишь меня свободно располагать денежными средствами и людьми в каждом отдельном случае.
– Согласен, – сказал Титиан. – Я знаю, что Понтий не потребует ни одного человека, ни одного сестерция 22 больше, чем это нужно для достижения цели.
22
Сестерций – римская серебряная монета, чеканившаяся позднее также из меди, стоимостью от 3 1/2 до 7 коп.
Зодчий молча поклонился, а Титиан продолжал:
– Главное, думаешь ли ты в девять дней и ночей покончить со своей задачей?
– В случае крайности – может быть, но если бы мне было дано хоть четыре лишних дня, то – наверно.
– Значит, все дело в том, чтобы задержать прибытие Адриана на четверо суток?
– Пошли к нему навстречу в Пелузий 23 занимательных людей, например астронома Птолемея 24 и софиста Фаворина 25 , который здесь ожидает его. Они сумеют задержать его там.
23
Пелузий – укрепленный город подле горы Казий.
24
Клавдий Птолемей – известный математик, географ и астроном II в. н.э.
25
Фаворин – ритор и философ II в. н.э. Разделял с Адрианом, высоко его ценившим, пристрастие к греческой философии, но не сочувствовал его симпатиям к мистике и выступал против астрологов. Надо думать, что Адриан завидовал ему, так как преследовал его учеников.
– Недурная мысль! Посмотрим! Но кто может заранее учесть капризные настроения императрицы? Во всяком случае считай, что имеешь в своем распоряжении только восемь дней.
– Хорошо.
– Где ты надеешься поместить Адриана?
– По-настоящему пригодна для жилья только незначительная часть старинного здания.
– В этом, к сожалению, мне и самому пришлось убедиться, –
– Я посылал уже жалобу, – ответил тот, – но на мое ходатайство последовал ответ, что средств не имеется.
– Я ничего об этом не слыхал! – воскликнул Титиан. – Когда же ты подавал заявление в префектуру?
– Это было еще при твоем предшественнике, Гатерии Непоте.
– Вот как! – произнес префект с растяжкой. – Уже тогда! Я бы на твоем месте возобновлял свое ходатайство ежегодно, и уж во всяком случае при вступлении в должность нового префекта. Но сейчас нам недосуг сетовать на промедление. Во время пребывания здесь императора я, может быть, пришлю кого-нибудь из своих чиновников в помощь тебе.
Затем Титиан резко повернулся спиной к смотрителю и спросил архитектора:
– Итак, мой Понтий, какую же часть дворца ты имеешь в виду?
– Внутренние покои и залы сохранились лучше других.
– Но о них и думать не стоит! – вскричал Титиан. – В лагере император неприхотлив и довольствуется всем; там же, где есть вольный воздух и вид вдаль, он непременно пожелает их использовать.
– В таком случае мы остановим свой выбор на западной анфиладе. Подержи план, мой почтенный друг, – прибавил архитектор, обращаясь к Керавну.
Смотритель исполнил его приказание, а Понтий схватил грифель, энергичным жестом провел им по левой стороне чертежа и проговорил:
– Вот это западный фасад дворца, который виден со стороны гавани. С южной стороны – прежде всего вход в высокий перистиль 26 , который можно использовать как караульню. Она будет окружена комнатами рабов и телохранителей. Следующие, менее обширные залы возле главного прохода мы отведем для должностных лиц и писцов; в этой просторной зале со статуями муз Адриан будет давать аудиенции, и в ней могут собираться гости, которых он допустит к своему столу вот в этом широком перистиле. Менее обширные, хорошо сохранившиеся комнаты, расположенные у того коридора, который ведет в квартиру смотрителя, должны быть отведены для секретарей и персонала, лично обслуживающего цезаря; длинный покой, выложенный благородным порфиром и зеленым мрамором и украшенный бронзовыми фризами, я думаю, понравится Адриану в качестве комнаты для работы и отдыха.
26
Перистиль – в греческом и римском доме прямоугольный дворик, окруженный со всех четырех сторон крытой колоннадой; иногда имел водоем или бассейн.
– Превосходно! – вскричал Титиан. – Я желал бы показать твой план императрице.
– Тогда вместо восьми дней потребуется восемь недель, – спокойно возразил Понтий.
– Ты прав, – отвечал префект, смеясь. – Но скажи, Керавн, почему нет дверей именно в самых лучших комнатах?
– Они были сделаны из драгоценного туевого дерева, и их потребовали в Рим.
– Твои столяры должны поторопиться, Понтий, – сказал Титиан.
– Лучше скажи, что продавцы ковров смогут порадоваться, так как мы прикроем, где будет возможно, дверные проходы тяжелыми занавесями.
– А что выйдет из этого сырого обиталища для лягушек, которое, если не ошибаюсь, примыкает к столовой?
– Мы устроим здесь зимний сад.
– Пожалуй! Это недурно! Ну а что мы сделаем с этими разбитыми статуями?
– Самые плохие из них мы вынесем вон.
– В комнате, которую ты предназначил для аудиенций, – продолжал префект, – стоит Аполлон с девятью музами, не так ли?
– Да.
– Мне кажется, эти статуи недурно сохранились.
– Не особенно.
– Урании здесь вовсе нет, – заметил смотритель, все еще держа перед собою план.