Имперец. Том 1 и Том 2
Шрифт:
— А ты? — спросил я Нахимова.
— А я — как отец скажет, — равнодушно ответил Кирилл.
М-да, на месте князя я бы парня в горячие точки не стал отправлять — не вернется.
Но тут, конечно, был тонкий момент. Всем аристократам по местным понятиям важно было отслужить. Наследнику — особенно. Вроде как кирзачи не мерил — не совсем ты и аристократ, а так, родовитое недоразумение. За что тебя уважать-то, раз ты даже Родину не защищал ни полразику, пусть и в наряде?
Вот, кстати, например, Лобачевских никто всерьез не воспринимал из-за этого — те лямку не тянули, огрызаясь фразами о том, что их род — интеллектуальный ресурс страны, и тратить время на войну они не собираются. Глупо, конечно, заставлять пианиста махать киркой, я согласен. Но было у меня подозрение, что Андрей даже при особом желании медкомиссию не пройдет — слишком уж он выглядел безобидным парнем.
Так вот, технически Иван должен был сейчас бежать впереди войск, возглавляя зачистку Польши от недружественных элементов. Но отправлять цесаревича в место, где по-настоящему стреляют и по-настоящему могут убить после покушения в центре Москвы — ну такое.
С другой стороны — Дмитрий Алексеевич мужиком трепетным не выглядел и вряд ли бы дал сыну поблажку. Все-таки авторитет государя должен быть непререкаемый, а как подчиняться тому, кто сам от местных понятий увернулся?
Короче, сложные все это были материи, и я, честно сказать, даже рад был в такие моменты, что сирота. Сам себе придурок, сам себе господин, как говорится.
Хотя сейчас, конечно, больше придурок — приехал в место, где в прошлый раз отжал тачку у какого-то постоянного клиента, да еще и руки тому сломал походя, а теперь удивляюсь, чего это они все на меня так палятся.
— И кто тут жаждал меня видеть? — спросил я, наблюдая за каким-то довольно скучным заездом.
Да и что может быть волнительного в езде по прямой, когда на кону всего лишь деньги, которые для большинства присутствующих так, не более чем пыль под ногами.
— Вон те «радостные» лица, — ответил Кирилл, кивнув на стоящих чуть поодаль фанатов «Руссо-Балта».
— И чем я им не угодил? — задался я вопросом, рассматривая небольшую, но очень пафосную компанию.
— Думаю, «угодил» не то слово, — ответил Нахимов. — Им интересно, кому в руки попала тачка того пшека. У тебя что-то вроде лимитированной линейки, специально доработанной под нужды агрессивной городской езды.
Я покосился на ласточку, не совсем понимая, что можно дорабатывать в машине за такой конский ценник, но каждый сходит с ума по-своему.
Кажется, фанаты «Руссо-Балта» о чем-то меж собой договорились, потому что от их группы отделился один человек и направился в нашу сторону.
Он шел спокойной, уверенной походкой хозяина жизни. Выглядел приближающийся не то сторонник, не то противник на тридцать, имел короткую стрижку и немного кривой профиль, явно не единожды встретившись с твердыми агрессивными предметами.
Парень держал руки в карманах, и определить, аристократ он или нет, я не мог. Зато Нахимов знал его в лицо.
— Боярин Вячеслав Трубецкой, — подсказал вполголоса Кирилл.
Ха. Трубецкие как раз и владели основной долей акций «Руссо-Балта». Тогда понятно, отчего такой нездоровый интерес к моей персоне. Все-таки к предприятиям, приносящим значительный доход, у местной аристократии было весьма трепетное отношение.
Ну, за исключением нескольких примеров бессмысленного мотовства.
— Кирилл, — поприветствовал Нахимова Трубецкой, протягивая княжичу руку. — Представишь нас?
— Боярин Вячеслав Трубецкой. Господин Александр Мирный.
Мы с боярином смерили друг друга изучающими взглядами. Агрессии Трубецкой не излучал, скорее холодное любопытство.
— Как вам техника, господин Мирный? — спросил Трубецкой, скользнув взглядом по моей машине.
Опытный взгляд мужчины как будто бы сразу заметил, что кое-где ласточку уже латали. По крайней мере, глаза у боярина на пару мгновений непроизвольно расширились. Я даже думал, он сейчас спросит: «Ты какого хрена немытыми руками полировку трогал?!»
Но Трубецкой сдержался.
— Техника выше всяких похвал, — спокойно ответил я, размышляя, стоит ли добавлять, что машина уже разок спасла мне жизнь.
— Как насчет прокатиться? — боярин посмотрел на меня пристально, на этот раз как будто бы с вызовом.
— Да, в принципе, можно, — пожал я плечами в ответ. — Только буду с вами откровенен, езда по прямой меня не особенно вдохновляет.
— Вот как? — удивился Трубецкой.
Я улыбнулся, даже чуть оскалился.
Был у меня друг, совершенно без тормозов. И вот в свободное от вояжей в горячие точки время любил он погонять. Я всегда склонялся к мысли, что он немного адреналиновый наркоман, но мы никогда не обсуждали этот момент.
Так вот, друг этот показал мне одну совершенно неадекватную стритрейсерскую игру. Когда две машины несутся друг другу навстречу, и проигрывает тот, кто сворачивает первый. Называлось это невинное развлечение «Линия».
— Вы когда-нибудь играли в линию? — спросил я Трубецкого.
И по дрогнувшей маске вежливости понял — играл. Еще как играл.
Мужчина на пару мгновений завис, взвешивая мое предложение, но все же не смог отказать себе в удовольствии:
— Давайте прокатимся. Я попрошу подготовить трассу.
С этими словами боярин ушел, а Нахимов негромко произнес:
— Здесь никто не играет в линию. Запрещено.
— Кем? — вяло поинтересовался я.
— Главами родов.
Я усмехнулся в ответ.
— Видишь, есть некоторые бонусы от того, что я безродный.
— Может быть, ты и безродный, но не одинокий, — нахмурился Кирилл. — Мне это не нравится. Ты водишь всего ничего.
Всего ничего и целую жизнь, приятель.
— Не переживай. Я уже играл.
— Есть более полезные способы убиться или покалечиться, — заметил Нахимов. — И при этом послужить своей стране.
— Есть, — согласился я. — Но это только если ты собираешься убиться или покалечиться.
Вдалеке Трубецкой махнул рукой, сигнализируя, что все готово к заезду.
— А я не собираюсь, — договорил я, садясь за руль.
Нахимов поджал губы.
— Не забывай об этом, — проговорил Кирилл, и я закрыл дверь автомобиля.
Мы с Трубецким разъехались на приличное расстояние на взлетно-посадочной полосе. Посередине между автомобилями продефилировала девушка. Издалека она казалась красивой: длинные ноги в бесстыдно коротких шортах, высокие шпильки, топик, демонстрирующий золотой пирсинг в пупке, и распущенные длинные волосы. Красивая кукла, которая, видимо, не мерзнет, не думает, и вряд ли сможет иметь детей после прогулок по октябрю в таком виде.