Имперец. Том 1 и Том 2
Шрифт:
После чего легонько развернул девушку за плечи и, накрыв для верности ее ладони своими, повел в направлении одной из лавочек.
Лавочка была, как не сложно догадаться, кондитерской. Тут были и орешки в меду, и калачи, и московские плюшки, и яблоки в карамели и петушки. Купив Василисе леденец, а себе арахис в сахаре, ссыпанный в простой бумажный кулечек, свернутый в конус, я повел девушку дальше.
Мы рассматривали домики, заходили в разные лавочки, общались между собой и с торговцами. Обсуждали музыку, книги,
И уже почти под самый конец, когда я хотел предложить девушке вернуться в общежитие, она немного замедлила шаг, рассматривая нечто в одной из лавчонок.
— Что-то понравилось? — спросил я, пытаясь понять, что же привлекло ее внимание.
— Нет, ничего особенного, — мотнула головой Корсакова. — Просто игрушка из детства.
— Да? — живо заинтересовался я. — Какая именно?
Вообще, ожидалось, что мы говорим о какой-нибудь куколке или статуэтке. Или чем там играют в этом мире хорошие девочки из приличных семей? Но все оказалось до умиления банальным.
— Вон, — показала Василиса на смешную плюшевую собаку породы корги.
Игрушка была призом в тире, и тут уж никак мимо пройти было нельзя. Тир был старый, с потрепанными механическими мишенями, а еще деревянными подставками под дуло для женщин и детей, которым не хватало сил удерживать пневматическую винтовку на весу.
— Что нужно сделать, чтобы получить эту собаку? — спросил я разодетого в кафтан работника.
Тот был профессионалом своего дела, а потому быстро оценив причинно-следственную связь, выдал:
— Задуть все свечи с первого раза! — и показал на нижний ряд мишеней, где действительно стояла дюжина сейчас потушенных тонких свечей.
— Пойдем, — тихонько подергала меня за рукав Василиса, — это же просто развод на деньги.
— Ну, мы вроде бы никуда не торопимся? — улыбнулся я, накрыв ее пальцы своей ладонью. — Хочешь пострелять?
— Я не умею, — призналась Корсакова.
— Самое время научиться.
Купив патроны, я дал Василисе подержать в руках винтовку. Девушка покрутила тяжелое оружие в руках и озадаченно спросила:
— А как заряжать?
— Переламывай пополам, — подсказал я.
А потом минут пять наблюдал, как Василиса пытается переломить ружье. Да-а-а, мало ее гонял Разумовский, ой, мало. Да и толку в том беге, когда руки вон какие слабые. Василиса явно ничего тяжелее мышки от компьютера в жизни не держала.
Подумав, что надо бы самому заняться физической подготовкой Корсаковой, я обнял девушку со спины и переломил винтовку.
— Ух ты! — обрадовалась она, как будто я из дула достал кролика.
И, само собой, тут уж я не смог отказать себе в удовольствии поучить девушку стрелять. Процесс был совершенно бесполезный, но такой приятный, что пришлось трижды оплачивать комплект пуль.
Василиса очаровательно сдувала челку с лица, закусывала губу, пока целилась, легко позволяла касаться себя, чтобы встать в более-менее приличную стойку на пару секунд. Так что процесс был невероятно приятным, и, судя по тому, каким азартом горели глаза Корсаковой, нравился он нам обоим.
— Все, больше не могу. Руки устали, — разочарованно выдохнула Василиса, так и не попав ни разу.
— У тебя почти получилось, — соврал я без зазрения совести. — Давай достреляю.
Оставшихся пуль хватило как раз на то, чтобы погасить почти догоревшие свечки к вящему неудовольствию кафтанного сотрудника.
— Неплохо, — кисло протянул он, оценивая мой результат.
— Ага, — согласился я, кладя винтовку на прилавок. — Вон ту собачку для девушки, пожалуйста, достаньте.
В общежитие мы возвращались на такси.
Ехали молча, Василиса вообще смотрела в окно, размышляя о чем-то своем и теребя одной рукой ухо плюшевой псине. Вторая же рука оказалась в моей ладони. Понятливый таксист включил медленную тягучую мелодию, и наши пальцы переплелись.
А когда я проводил девушку до ее корпуса, Василиса чуть замялась, но, словно набравшись храбрости, поднялась на цыпочки, чтобы чмокнуть меня в щеку.
Стоит ли говорить, что такая невероятная женская отвага должна была быть награждена настоящим поцелуем?
Остаток недели прошел на удивление спокойно. Пожалуй, в моем случае это даже хорошо — последнее время случился такой перебор событий, что хотелось просто поизображать обычного студента. Без всех этих героических историй и приключений.
Единственное, что выбивалось из череды прекрасных скучных дней — договор с Нарышкиным, который я отправил обратно с кучей замечаний.
Иван, слушавший мои матюги в духе «совсем охренели», лишь посмеялся: попытаться прогнуть партнера — почти святая обязанность любого дельца. Но я не первый год по миру хожу, со мной такая история не прокатит.
Так что к вечеру пятницы я добрался почти что в состоянии умиротворения. Я был готов к трудовым подвигам на поприще учебы и попутно размышлял, как бы предложить Корсаковой заняться спортом более обстоятельно.
— Вы уже видели, Кириллу привезли любовь всей его жизни? — проговорил Юсупов, хитро смотря на Нахимова.
— Завидуй молча, — парировал тот, одновременно пережевывая и при этом тыкая в телефон.
— О чем вы? — не понял Иван.
— Княжичу Нахимову пригнали из родового гаража его прелестницу, — кокетливо хлопая глазками, ответила Нарышкина. — Значит, княжич Нахимов сегодня будет кататься!
— Звучит интересно! — оживился цесаревич.
Я мысленно застонал, чувствуя, что Его Высочество не сможет пропустить тусовку городских гонщиков мимо себя.