Имперец. Том 3
Шрифт:
Что я ожидал там увидеть? Правильнее сказать — я ничего особенного там и не ожидал.
Крышка кейса откинулась, демонстрируя содержимое. И это было… Это была целая жизнь. Чужая, далекая, но, пожалуй, счастливая. Выцветшие фотографии, на которых молодая пара женится, смеется, радуется жизни.
Совсем юные, им нет еще и тридцати.
Отец — высокий, статный мужчина, и стоит признать, что по большей части я пошел в него. Мать — миниатюрная красивая женщина с бесятами в глазах. Они оба светлые с такой классической славянской
Рядом с фотографиями лежала пачка вскрытых писем, перевязанных атласной лентой. Вытащенное наугад письмо заставило меня невольно улыбнуться:
' Привет, Любушка!
Тоскую по тебе, душа моя, как жаль, что нам еще целый год жить порознь! Но, знаешь, я не терял зря времени и присмотрел нам квартирку… Помнишь, гуляли по городу и забрели в яблоневый сад? По другую сторону возводят жилые дома, и я разузнал, если взять еще одну командировку, мне хватит денег на трехкомнатную квартиру…'
Сразу вспомнился примерно такой же разговор, но из другой жизни. Я говорил — еще одна командировка, и трешка у нас в кармане, а жена кричала, что к черту эту трешку, муж ей дома нужен живой.
Я все-таки поехал. И нужно признать, что жена была права, командировка вышла очень жаркой. Но дело, конечно, было не в трешке.
Наступает такой момент в жизни, когда ты не можешь не поехать. Потому что, если не поедешь ты, поедет какой-нибудь необстрелянный юнец с парой кампаний за плечами. И вот такие часто возвращаются в грузовом отсеке самолета.
И ты едешь не за деньги или награды, а просто потому, что… Ну кто, если не ты?
Под перепиской обнаружилась шкатулка и толстая папка с документами к наградам с самыми размытыми формулировками. Награждался Владимир Мирный, награждалась Любовь Мирная за то, о чем я никогда не узнаю.
Перебирая их, я задумался об оставшихся в прошлой жизни собственных знаках отличия. Интересно, что станет с моими наградами через пару поколений? Увидят ли их мои внуки? Поймут, за что я был награжден? Сохранит ли семья их для последующих поколений?
Я, как и эта семейная пара, отмечался на многих точках на карте мира. И, так же как и они, не мог рассказать детям, за что в шкатулке очередная медаль. И так же как и мои родители здесь, я верил, что делаю мир лучше.
Мир, в котором мои дети будут расти в сытое, спокойное время. В лучшее время, что я мог бы им предложить.
Проведя ладонью по шкатулке, я не стал заглядывать в нее и отложил в сторону. Так же как и с личной перепиской родителей — мне казалось, что я залезаю в чужую жизнь без приглашения.
Не моя жизнь.
Не моя история.
Под наградами обнаружились документы на акции госкомпаний. Все же родители позаботились о будущем своего ребенка — ежегодных дивидендов с этих акций хвалило бы, чтобы не бедствовать. А с учетом восемнадцати лет, за время которых
Но на самом деле и это было не самое ценное во всем кейсе.
На самом дне лежал пожелтевший от времени конверт, подписанный твердым, размашистым почерком.
«Моему сыну, Александру»
Я потянулся к конверту и замер на долю мгновения. Имею ли я право вскрыть это послание?
Пожалуй, что имею. Все равно больше некому.
'Здравствуй, сын.
Если ты читаешь эти строки, значит, меня уже нет в живых. Знаешь, странно прощаться навечно, будучи живым. Но, боюсь, лучшего случая может и не представиться.
Прости, что тебе придется расти без меня. И постарайся понять. Сейчас ты, наверное, еще очень молод и полон гнева. Но, надеюсь… Надеюсь, со временем ты поймешь, что есть вещи важнее и выше личного. Мы не аристократы, сын, мы — офицеры. А это в сотни тысяч раз важнее. Ведь они рождаются без выбора, а мы сами решаем служить своей стране.
И это отличает нас от многих прочих.
Мне искренне жаль, что я не увижу, каким человеком ты вырос. Но еще больше я бы сожалел, если бы отказался от своей работы ради мирной жизни. Ведь чтобы дети могли жить в безопасности, кто-то должен брать в руки оружие. И кто это сделает, если не я?
Я не знаю, выберешь ли ты военную карьеру или пойдешь на гражданскую службу. Но я уверен, что какой бы путь ты ни выбрал, ты послужишь на благо Отечества. Как и многие поколения Мирных до тебя.
Мир у нас в крови, сынок. Самый закаленный в бесконечных войнах мир'
Текст закончился, а я еще несколько минут пялился в пожелтевший лист бумаги. Наверное, я бы мог написать своим детям похожее письмо. Но я все-таки выжил, а этот мужчина — нет.
Мне повезло.
И вот я тут, в другом мире, в другой жизни, на гражданке, но все равно защищаю интересы своей страны.
Наследую то, что где-то в другом мире оставил своим детям.
— Все в порядке? — вырвал меня из собственных мыслей голос Василисы.
— Да, — ровно ответил я, убирая письмо в конверт.
— Здесь каждая вторая награда засекреченная, — подал голос Иван, все это время заглядывавший мне через плечо. — Идешь по стопам отца.
Я усмехнулся, подняв на цесаревича взгляд, но тот не ехидствовал. Он отмечал схожесть.
— И знаешь, что я думаю? — продолжил наследник престола. — Ты отрицаешь долг аристократа перед страной, но сам наследуешь его в полной мере. И эти награды тому подтверждение. Как бы ты ни пытался ускользнуть от системы, она у тебя в крови.