Империум. Антология к 400-летию Дома Романовых
Шрифт:
Керенский А. Роль дуэлей в судебном делопроизводстве. – Санкт-Петербург, 1924.
Редьярд Киплинг. «Бремя белого государя. Книга военных джунглей». Типперери, 1913.
Ленин В. Империалистические забавы – что делать в ответ европейскому пролетариату. – Териоки, 1919.
Тагор Р. Ветер славное имя не развеет. Нобелевская премия 1921 года.
Тухачевский М. Роль руководящих дуэлей в завершении позиционной войны. – Москва, 1941.
Черчилль У. Гитлера не будет! – Лондон, 1923; Ялта-1927. – Дублин, 1929.
Шелленберг В. Дуэли и провокации спецслужб. – Нюрнберг, 1945.
.
VI. Сны крейсера
– Каждая империя имеет свои традиции. И один из наших обычаев – преподносить к совершеннолетию наследника престола особые подарки. Но допустимо ли дарить иноземный предмет? – засомневался министр двора.
– Не только допустимо, но и предпочтительнее. Согласно тому самому обычаю особых подарков, о котором вы только что напоминали.
– Позвольте спросить, ваше величество, какой именно подарок вы намерены выбрать?..
Империя Серебряной Рыси была названа в честь древнего царства, от владык которого вели свой род здешние государи. Хотя подвластная им держава давно вышла за пределы не только изначальной Страны Рыси, но и планеты, где та была когда-то расположена.
По удивительному совпадению и земные астрономы назвали созвездие, к которому относилось центральное светило Империи, именем Рыси. Впрочем, некоторые впоследствии усматривали в том не случайность, а доказательство имевших место в незапамятном прошлом контактов между нашими цивилизациями.
Итак, наследнику престола Империи в скором времени должно было исполниться пятнадцать лет. По старинной традиции, с этого возраста молодой человек становился воином, а потому царственный отец желал подарить сыну какое-то старинное вооружение.
Эмиссары, разосланные императором по всей галактике, доставили множество видеозаписей. Внимание владыки привлекла та из них, где был запечатлен грозный трехтрубный корабль, словно вырастающий из стальной глади воды под таким же суровым серым небом.
– Да, когда-то мой прапрадед выбирал имя для подобного крейсера… – изрек император. – Это будет достойный подарок для принца. Изъять корабль следует так, чтобы аборигены не пострадали. Всё должно выглядеть как несчастный случай.
– Будет исполнено.
На Земле же тем временем разворачивались необычайные события. Крейсер «Аврора» был поставлен на ремонт у причала Балтийского завода, что вызвало большое беспокойство у командира корабля капитана первого ранга Никольского. В Российской империи было тогда неспокойно, и не только из-за Великой войны. Революционеры не оставляли попыток привлечь на свою сторону солдат и матросов, чтобы, опираясь на них, захватить власть.
«Команда, до сих пор не поддававшаяся преступной агитации, – писал в донесении Никольский, – поддастся ей и, как это часто бывает, перейдет в другую крайность – благодаря своей сплоченности из самой надежной во время войны станет самой ненадежной. Почва для этого самая благоприятная – долгая стоянка в Петрограде у завода».
Ремонтом руководил лично управляющий Балтийского завода Борис Пугачев – профессор, известный ученый, неутомимый путешественник и коллекционер произведений искусства и морских раковин… Никольский же принимал строгие меры для поддержания дисциплины, стремясь не оставлять команде времени для пагубной праздности. Однако большевистские агитаторы были хитры и пронырливы.
…6 ноября 1917 года на гранитном берегу Невы было холодно и ветрено. Прохожих почти не было, только прогуливались, прижавшись друг к другу, барышня-институтка и молодой человек в студенческой шинели. Инвалид в мундире с медалями просил милостыню возле афишной тумбы. В сторону Зимнего дворца прошуршал шинами автомобиль французского посланника. Подняв воротник, торопливо прошагал репортер, спеша в редакцию с материалом о большом наступлении против немцев, которое планировалось российским Генштабом на середину декабря. Так заявил приехавший в столицу главнокомандующий.
Император Николай II после неудачной попытки его свержения в первых числах марта 1917 больше не покидал столицу, препоручив командование армией генералу Корнилову. А генерал Алексеев, на которого ранее государь возлагал большие надежды, застрелился в марте после переговоров с командующими фронтами, оставив письмо: «Никогда еще не охватывала мою душу такая давящая тоска, как в эти дни, дни какого-то бессилия, продажности, предательства…»
Служить в русский корпус во Франции, ведущий тяжелые бои с немецкими войсками, были отправлены многие из тех, кто хотел бы видеть Николая II низложенным. Новым комендантом Зимнего дворца стал спасший в декабре прошлого года Распутина из невской полыньи жандармский полковник Кулябко, когда-то несправедливо обвиненный в потворстве убийству премьера Столыпина.
Но в начале ноября в столице снова было неспокойно – то проносился слух о перебоях с хлебом, и перед булочными выстраивались очереди, то отключалось электричество – закрывались кинематографы и даже Невский проспект погружался в тревожный мрак. Тем временем полиция, устраивавшая обыски в ночных клубах, изымала разноцветные порошки и затейливые издания в непотребных картинках – для озабоченных вопросом «с кем на Руси хорошо».
Оппозиция опять начала активно требовать созыва Учредительного собрания и установления налоговых преференций. Поговаривали, что активность эта щедро оплачена германской разведкой. А мятежная Дума провалила закон о НКО… Александр Парвус, как сообщалось в секретных донесениях контрразведки, привез очередную порцию финансовых средств для революционеров.
Холодный ноябрьский ветер гнал по улицам Петрограда обрывки прокламаций, исправно сочиняемых революционерами всех мастей. Анархисты требовали вообще отменить любое государство отныне и навсегда, позабыв, что былой друг их кумира Михаила Бакунина – Рихард Вагнер – написал в 1837 году «Национальный гимн» ко дню тезоименитства императора Николая I. А более умеренные, вроде тех, чья листовка утром 6 ноября была занесена сквозняком в кофейню «Этуаль» на Исаакиевской площади, всего лишь жаждали избавиться от монархии: «Режим самовластия душит страну. Политика самодержавия увеличивает и без того тяжкие бедствия войны, которые обрушиваются всей тяжестью на неимущие классы, и без того бесчисленные жертвы войны во много раз умножаются своекорыстием правительства…»