Империум. Антология к 400-летию Дома Романовых
Шрифт:
– У вас медной руды вовсе не найдено, а железная – бедная, болотная, у шведов же – хорошая. Быстрые их речки сильно водяные колеса крутят, и от мест, где выделка производится, до гаваней удобных совсем недалеко, – принялся объяснять голландец, попутно раскуривая трубку. – До вас чертовски трудно добираться, все пути-дороги поляками или теми же шведами перекрыты, а морской путь мимо Лапландии до Архангельска более чем трудный. На суше то же самое, пока от Архангельска до Москвы доберешься, умрешь ненароком; чтобы в Европе или в Скандии доставить товар, надо проехать не более ста миль, у вас и семьсот, и тысячу, я уж не говорю про сибирские пути-дороги.
Словно
– Но вы своего добьетесь, московиты, всему вы быстро научаетесь, и цари у вас упорные. Найдете руду богатую, пусть и далеко. Сами пушки легкоствольные мастерить будете… А вот корабли – нет, голландский флаг будет вечно царить на море, отсюда до Зондских островов.
– Значит, правь Голландия на море, неграми торгуй и вези плоды заморские с плантаций на южных островах. А что ж вы, тритоны – владыки морские, дальше Новой Земли не проплыли, пути в Китай выискивая? – задиристо спросил Венцеславич. – Наши кораблики парусным вооружением слабее, и науки навигации мы пока толком не знаем, но по студеному морю плавать не боимся. Белых мишек тоже не пугаемся. Скоро всю Сибирскую землю не только по суше, но и по воде обойдем.
– Ледовитое море, студеные реки, мерзлые берега, что еще там в меню сей ресторации? Этого нам не жалко, обходите хоть по воде, хоть по воздуху облетайте, – заносчиво молвил Корнелисзон, однако следующий стакан джина доканал его. – Был я в последней экспедиции, когда Соединенные Провинции пытались найти северо-восточный проход в Китай – с Хемскерком и Баренцом. Не добились мы ничего, на обратном пути не раз встречали русских моряков, их-то ладьи легко в Карское море ходили… Баренца и еще четверых схоронили дорогой, но остальные выжили, потому что русские нас подкармливали, а на Коле прямо на борт голландского судна нас доставили. Вряд ли воспоминание об этом сохранится на флоте нашем – больно позорно случилось.
Еще до заката матросы Корнелисзона доставили на берег важный груз, да еще тюки с сукном грубым – для маскировки. Вейка с Василием двинулись в обратный путь. Маячить возле берега ни судну, ни повозкам не следовало.
Когда они, проехав опустевшую деревню – а безлюдных селений здесь было изрядно – к Ижоре-реке приближались, заметил Венцеславич неладное.
– Птички чего-то раскричались, как бабы на базаре; здесь нам лучше шведам не попадаться, подводы надо бы спрятать. Уводи их в те заросли, видно, там болото близко. Лошадок распряги, телеги, если получится, притопи немного и забросай чем-нибудь. Я за этим камнем гостей подожду.
Карел, приняв поводья лошадей, повел подводы под уклон – к топям. А Венцеславич осторожно двинулся на шум – обозреть его источник.
Сзади прошелестела опавшая листва, хотел было обернуться служилый, но крепким толчком опрокинуло его навзничь – да так, что земли наелся…
– "Overraskning [18] .
Обидно, не он гостей подождал, а они его оприходовали. Успел только вынуть лицо из грязи, крикнуть ругательство, на «б» начинающееся, а нож засапожный достать не сумел – будто небосвод обрушился. Это шведский солдат угостил служилого прикладом мушкета. Пока был Василий без чувств, вязал его десяток крепких рук, и большую часть дальнейшего пути он находился то ли в тяжелом сне, то ли в обмороке.
18
Шведск.
По-настоящему очнулся уже от огня – которым жгли его бока, подвесив за руки. Может, тот удар в голову и помог ему, не давая совсем вернуться в дольний мир, отчего боль не могла объять его. Немцы свейские и решили, что не чувствителен пленный к пытке.
– God morgon. Hur fick du sova? [19] – обратился к нему шведский фельдфебель, щеки которого показывали доброе знакомство с кровяной колбасой.
– Спалось ничего – благодаря вашим снотворным примочкам. Хорошо бы теперь пивка шведского попить, а то мутит как после попойки. И ведерко не помешало бы подставить, могу стравить. Где это я? – спросил Венцеславич.
19
Доброе утро. Как спалось?
– Место это Нюэнсканс называется, здесь новая крепость наша поставлена и всякий русский купец, привозящий товар, платит у стен ее пошлины. Мимо Нюэна он вряд ли пройдет, наши дозоры не пропустят его в Выборг, – ответил фельдфебель уже на русском, видимо, пришлось ему в Смуту по Руси погулять. – Дальше вопросы буду я задавать. Заказанные орудия для пыток еще из Выборга не доставлены, фольтерштуль и штрекбанк, но мы найдем, как тебя порадовать. Если тебе поджаренных боков мало, буду молотком пальцы дробить и клещами кости ломать. Или ты предпочитаешь веревку на голове, затягиваемую при помощи палки – до полной потери мозгов? А ты ведь не купец, иначе где ж твой товар?
– Напротив, купец я, купец гостиной сотни, Акиньшин. Видишь, борода ровно подстриженная и под ногтями земли нет. Поташ вез, и грамота охранная у меня была. Как раз в Ниене и должен был сдать приказчику стокгольмской стекольной компании.
– И куда делся твой «поташ»?
– Прикажи развязать, и все скажу.
Фельдфебель с одного маха перерубил тесаком веревку, и Венцеславич шлепнулся на каменный пол. Попробовал вернуть на место суставы, продышался.
– Не довёз, грешен. Встретили нас выборгские купцы, чуть не ли пистоли приставив, заставили обменять наш товар на свой – грубое сукно. Этот груз в болоте утонул. А грамоту охранную спросите у своих, кто меня обыскивал.
– Бывал уже здесь ранее, московит?
– Я – нет. Но знаю, где сейчас крепостенка ваша, ранее городок был русский Ниен. На той стороне реки много дворов имелось русских. Не мастера вы новые земли осваивать – даже если они у вас под боком, куда уж вам в Сибирь переться.
– Зубы-то не заговаривай, – фельдфебель взял мясистой рукой Василия за подбородок, запыхтел от злобы и пару раз саданул ему в лицо, выбив зуб перстнем, насаженным на палец. – Поймали мы товарища твоего. Он нам уже рассказал, где вы контрабанду спрятали.
Венцеславич был уверен – брешут они, не проболтался Вейка.
– Позволь тогда мне с ним свидеться, – выдавил пленник, отхаркавшись кровавой слюной.
– А мы его отпустили уже.
– «Отпустили», знаю куда. А если рассказал, чего вы у меня спрашиваете?
– Да подавись своей тайной, московит. Уйдет она с тобой вместе в ад. Будешь там чертям со сковороды сказывать истории свои.
– Мы там встретимся. Так, может, вместе поищем груз мой?
Фельдфебель покачал головой: достал уже московит, так и хочется выдавить ему глаза большими пальцами рук, эти мелкие серые гляделки, да ведь нечувствительный азиат к пытке.